— Стой! Ни с места! Бросай оружие!
Хуан остолбенел. Отбросив револьвер, он рассчитал, что тот, кто приказывал, очевидно, стоит за низким заборчиком палисадника.
— Кругом! Руки вверх!
Голос показался знакомым. Сердце застучало в бешеном ритме:
— Не ты ли это, капрал, сукин сын? Чуть не продырявил меня…
— Хуан! Хуан! Дорогой ты мой! А ведь верно, мог пришить…
Встали они друг перед другом, словно пытались под дождем, в оплошной темноте ночи окончательно убедиться, что это именно они. Крепко-крепко обнялись.
— Обормот ты этакий!
— Вояка губастый!
От избытка чувств Хуан стукнул по плечу своего приятеля и угодил по ране. Передернувшись от боли, сержант застонал:
— Погляди, дорогой, что со мной сделали.
— А ну-ка? Подумаешь, ерунда!
Хуан рассмеялся:
— И все воюешь…
— А как же.
— Ладно, капрал. Я с тобой. Отыщем Сервиньо, а втроем ни одной гориллы в живых не оставим.
— Давай, — улыбаясь, не спуская глаз с Хуана, ответил Гарсиа. — Но только теперь, дружище, называй меня сержантом.
Рейнальдо сидел в туалете, когда сверху из люка посыпались осколки стекла. Его клонило ко сну, но стоны Игнасио, доносившиеся из канцелярии, раздражали. Поначалу, когда алькальда били палкой по спине, он даже развлекался, но когда один из парней, накалив проволоку на кухне, ткнул ею в глаза избиваемого, Рейнальдо почувствовал, как подступает тошнота, и пустился бегом в туалет.
Звон падающих стекол не встревожил Рейнальдо. Но вот через люк ворвалась струя холодного воздуха, на стены и пол полилась вода, и в желудке снова заныло. Рейнальдо в надежде хоть чем-нибудь облегчить боль, обхватил живот двумя руками, однако легче не стало. На лбу выступила холодная испарина. В отчаянии вн опустил голову и увидел упавшие на ботинки грязные, провонявшие брюки. «Не худо бы, — подумал он, — постоять сейчас дома под душем».
Теперь он уже смутно представлял, как развивались события от решения убрать Игнасио до убийства Гусмана и Матео. Все карты спутал прилетевший самолет. «Когда все это кончится?»— задавал он сам себе вопрос. Доносившиеся сквозь стену вопли Игнасио переворачивали кишки. Услыхав шум наверху в люке, Рейнальдо поднял голову и увидел, что прямо на него спускается черный пакет с горящим бикфордовым шнуром, от которого веером рассыпаются искры. Желудок перехватило спазмой. Пакет, словно маятник, качался примерно в полутора метрах от головы Рейнальдо. Он попытался схватить его, но руки не дотянулись какие-то сантиметры! От страха он закричал. Но голос его. смешался с воплями Игнасио и потонул. Перед глазами маячил быстро догорающий бикфордов шнур. «Единственная возможность не допустить взрыва, — мелькнула мысль, — сорвать пакет и утопить его в унитазе». В отчаянии он попытался вскочить, но, запутавшись в спущенных брюках, упал вниз лицом и стукнулся головой о раковину. От удара потемнело в глазах, через разбитый люк хлестал дождь, а над головой догорал бикфордов шнур.
Собравшись с последними силами, Рейнальдо встал на ноги и, держась одной рукой за раковину, ухватился второй за динамитную шашку, но, опалив пальцы, тут же отдернул руку и со стоном рухнул на унитаз.
Игнасио перестал дышать за минуту до взрыва.
Суприно приложил ухо к обнаженной груди алькальда. Остальные застыли в ожидании. Развалившийся в кресле Гульельмини не выдержал и, поднявшись, подошел к столу. У одного из парней так и осталась в руке накаленная докрасна проволока. У другого смыкались от усталости глаза, к губам прилипла потухшая сигарета.
Дверь туалета сорвало с петель. Будто снаряды, полетели выбитые из проема кирпичи. Никто из присутствующих не успел понять, в чем дело, как рухнула часть потолка. Удар кирпичом в грудь снова уложил Гульельмини в кресло. Задыхаясь, почти теряя сознание, он успел увидеть, как мусор и известка накрыли обоих парней. На тело Игнасио упало несколько тяжелых кусков штукатурки, но алькальд уже не мог на это реагировать. Взрывная волна отбросила Суприно к противоположной стене.