— Вынюхивает что-то, — раздалось из-за спины, — духом чую, что вынюхивает. В самолет, вот залез. Если бы не ваше оперативное вмешательство, товарищ генерал, я бы вообще не знаю, что было.
— Спасибо, сержант Обливикус. Вы не по годам умны. Думаю, дать вам посмертное звание старшины и вручить в ваше распоряжение взвод самоубийц.
— Рад стараться, товарищ генерал.
— Но я действительно страховой агент! Спросите у кого хотите!
— У кого? — генерал Аустерлиц посмотрел по сторонам, и его кровавые глазки уперлись в Крюкова, — какая наглость, товарищи! Проникнуть в тыл к врагу не в одиночку, а целым мобильным подразделением! И еще претворяются страховыми агентами!
— Разрешите расстрелять? — поинтересовался из-за спины старшина Обливикус.
— Опять расстрелять! — выдохнул Крюков, — а договориться с вами можно? Денег вам дать, а?
— Деньги ничто! Главное — любовь и уважение к Родине!
Генерал фон Аустерлиц и стоящие вокруг тени солдат вытянулись по стойке смирно и закатили глаза.
— Я все понимаю, — прервал патриотическую паузу Морокл, — тогда, может, придумаем что-нибудь во благо вашей Родины?
— Не хочется умирать просто так, — добавила Лиз.
— Я тоже так думаю, — согласно кивнул фон Аустерлиц.
— Правда?
— Да. Чтобы ваша смерть не была еще одним позорным пунктом нашей истории, я разрешу вам принести себя в жертву во благо Родины. Старшина Обилвикус запишите троих добровольцев во взвод самоубийц.
— Вы меня не так поняли, товарищ генерал! — запротестовал Морокл, — я имел ввиду совсем другое!
Генерал заинтересованно кивнул.
— Может быть, вы покажите нам дверь на какую-нибудь планету! — воодушевленно продолжил Морокл, — мы прилетим туда и расскажем всем-всем-всем о вашей доблести, героизме и мужестве!! Вы будете известны во всей обитой Вселенной! О вас снимут фильмы! О вас напишут множество книг! Вы станете героями!..
Фон Аустерлиц злобно усмехнулся. Крюков нахмурился. Что-то во всем этом было не так.
— Мы не сможем стать героями, — сказал генерал, — потому что на самом деле мы захватчики этой планеты! Мы взорвем эту планету и тем самым совершим самый масштабный террористический акт в истории галактик! О нас и так напишут книги и снимут фильмы! Ясно тебе, жалкий страховой агентишка!!!
Голос фон Аустерлица сорвался, и он громко закашлял в кулак. Морокл отступил на шаг и уперся в солдата с винтовкой.
— Я знаю, что с вами делать! Раз уж вы хотите пробраться на территорию противника, так тому и быть! Старшина Обливикус свяжите пленников и велите прийти сюда пилота самолета.
— Самоубийцу, — уточнила Лиз.
Фон Аустерлиц, продолжая кашлять, довольно кивнул.
Крепкие руки обхватили Крюкова и начали ловко опутывать его тугой веревкой. Крюков отчаянно сжал руками волшебный посох, но даже не смог вытащить его из-за пояса. С Мороклом и Лиз поступили точно также. Когда Крюков был затянут веревками настолько крепко, что не мог пошевелиться, его аккуратно прислонили к стенке. Рядышком положили Мо-рокла и Лиз.
В это время появился самоубийца-пилот, худой молодой человек с впалыми скулами и темными кругами под глазами. Самоубийца курил, и при виде генерала не проявил никаких эмоций.
— Значит так, солдат! — обратился к нему генерал. — На тебя ложиться ответственная миссия. Видишь этих злобных вражеских шпионов? Они выведали военную тайну. За это их надо уничтожить. Ведешь самолет на последний оплот вражеских сил и разбиваешь его о землю. Вместе со всеми вами. Этим поступком ты совершишь Великий Подвиг и навсегда увековечишь себя в анналах истории.
Пилот бросил окурок в сторону:
— А еще вон тот носатый взял с меня тридцатку за страхование.
— Вот видишь! — фон Аустерлиц направился к выходу, — выполняй, солдат. Мы верим в тебя и в твою сильную любовь к Родине!
Солдаты, старшина и генерал покинули самолет, оставил пилота один на один с вражескими шпионами.
— Эй, солдат! Может, договоримся? — безнадежно предложил Морокл, — я возвращаю тебе тридцатку и еще сотню с верху, а ты высадишь нас около двери-портала на планету Гавасайа!
— Я должен отдать долг Родине! — ответил пилот, садясь в кресло, — а ты закрой пасть, гнилоуст! Иначе я сначала всажу тебе в голову пулю, а потом разобьюсь.
Морокл зашелся в тихом кашле.
— Что будем делать? — шепотом спросила Лиз, — я, конечно, сильная женщина, но не настолько. Чтобы перегрызть веревки самостоятельно!
— А я не могу даже хлопнуть в ладоши, чтобы позвать Угж!
— Милый, не отчаивайся. Не впервой. Я, если хочешь знать, каждый год попадаю в подобные передряги! Особенно, когда совсем не вовремя приходит чья-нибудь жена!
Самолет мелко задрожал, воздух наполнился протяжным гудением. Пилот, склонившись над приборами, что-то нажимал, что-то проворачивал, прикуривал новую сигарету и напевал себе под нос какую-то песенку.
— Леша, где твой посох?
— Я даже пошевелиться не могу.
Самолет ощутимо тряхнуло. Крюков изогнул шею и выглянул в иллюминатор, успев заметить стремительно проносившиеся мимо деревья и уходящую куда-то вниз взлетную полосу. В животе мгновенно загудело.
— Взлетели! — пискнул Крюков, который больше всего на свете боялся летать на самолетах. Дело было в том, что в детстве Крюкова очень сильно укачивало, а когда он с отцом летал к бабушке на север, в самолете маленькому Леше стало настолько плохо, что он почти два часа не вылезал из туалета. Воспоминания прошлого засели в мозгу всерьез и надолго. Уже сейчас, спустя много лет, Крюкову показалось, что у него начинает кружиться голова, а к горлу подступает тугой комок.
— Леша позеленел, — пробормотала Лиз, — ты собрался умереть до того, как мы разобьемся? Счастливчик!
— Честно признаться, я тоже не вижу иного выхода! — отозвался Морокл.
Крюков шумно выдохнул, стараясь удержать тугой комок в себе:
— Вот так живешь себе, никого не трогаешь, а потом вдруг… и надо было мне спасать этого старикашку!
— Помяни мое слово, ты еще не раз проклянешь ворлузиан! Они созданы для того, чтобы творить зло!
— А ну заткнулись там! — прикрикнул пилот, — курить мешаете!
— Мне теперь все равно! — крикнул в ответ Морокл, — можешь выкинуть меня прямо сейчас! Какая разница — минутой раньше, или минутой позже!
— Что касается меня, то я еще собираюсь побороться! — заметила Лиз, — дорогой, нельзя вести себя как влажная половая тряпка!
— Тогда буду вести, как сухая!
Самолет ощутимо тряхнуло. Крюков почувствовал, что отделяется от стенки, и в это же время упал лицом вниз и покатился по самолету, вслед за летающими туда-сюда ящиками, железяками и прочей дребеденью, какой имеют обыкновение забивать пустое пространство летчики. Следом за Крюковым не удержал равновесие и Морокл. Только Лиз (вообще находившаяся в более выгодном положении) сохраняла вертикальное положение.
— Если будет так продолжаться… — начал Морокл, прервавшись на легкое столкновение с ящиком, — то мы вывалимся прежде (столкновение с инструментами), чем долетим до вражеской территории.
— Гудит что-то… — заметил Крюков, больно приложившись плечом о железный складной стульчик, — слышишь?
И действительно. Где-то внизу, в брюхе самолета, протяжно, с подвывом, гудело.
— Я конечно не летчик, — произнес Морокл, перекатываясь мимо Крюкова, — но мне кажется, что с нашим самолетом что-то не так.
— Зная военных… — весомо заметил Крюков, который, правда, в армии не служил, но был о ней хорошо наслышан.
И в это время пилот-самоубийца выплюнул сигарету и громко запричитал:
— Забыл! Совсем забыл!
— Маршрут? — едко ввернула Лиз.
— Нет! — перед тем, как укатиться в угол, Крюков усел заметить, что перекошенное гневом лицо пилота повернулось к ним, — самолеты стояли на проверке! Сегодня в обед мы должны были совершить пробный вылет на местности! Баки заправили только на четверть! И я только что израсходовал последний литр! Непростительная оплошность с моей стороны — забыть посмотреть на приборы! Смерть мне! Неминуемая смерть!