— В отличие от тебя, я хорошо знаю, что такое жить на улице. Спроси у своей нянечки. Она сразу поняла, зачем я пришёл. Это Гордон убедил её, что мне нужно дать ещё один шанс. Он единственный, кого ты можешь винить за то, что тебя обманули. — Брюс шмыгнул носом и развернулся. — Не ищи меня. Иди домой и живи дальше в своём хрустальном мире фантазий, куколка.
Он выскочил прямо под усиливающийся дождь, накинув на голову капюшон толстовки.
Аманде хотелось бы задать ему трёпку. Она так и не поняла, врёт он сейчас или говорит правду.
Ложь ли, правда ли, но его слова разбили Селине сердце. Девочка развернулась, обхватила Аманду руками и разрыдалась, впервые так явно, так сильно с тех пор, как умерли её родители. Будто предательство ранило её ещё сильнее, чем смерть.
Они простояли так несколько бесконечных минут, пока ливень барабанил по зонту над ними.
А потом Аманда отстранила свою подопечную, чуть присела и достала из кармана платок. Вытерла Селине слёзы и легонько щёлкнула по носу.
— Выше нос. Спину прямо. И не ревите, мисси. Вы со всем справитесь. Ваши родители и не с таким справлялись, а у вас есть силы их обоих. — Она улыбнулась. — Ясно вам?
Селина слабо кивнула, шмыгнув носом. Слёзы, кажется, иссякли.
— Вот и хорошо. — Аманда выпрямилась, взяла Селину за руку и повела к машине.
Раны Селины рано или поздно обязательно затянутся. Но сейчас ей нужно было тепло и забота.
И, может быть, хорошая тренировка без перчаток.
========== 2.1. ==========
За четыре года Джим встречался с Брюсом достаточно часто: тот проходил свидетелем по делу банды Ричарда Дрэгона, которого повязали по невозможно счастливому стечению обстоятельств незадолго до убийства Кайлов. Джим догадывался, кто запорол тогда ограбление и сорвал сигнализацию, но расспросы держал при себе, продолжая делать вид, что его очень удивляет их неуловимый свидетель, каждый раз увиливающий от программы защиты.
Когда остатки банды отправилась за решётку, Джим стал просто замечать Брюса на улицах. Брюс всегда успевал скрыться в толпе, прихватив с собой чей-нибудь бумажник.
С каждым месяцем он становился всё отчаяннее и ловче. Вытянувшись в высоту и став немного шире в плечах, он по-прежнему оставался гибким и тонким. Движения его стали только плавнее и отточеннее, и однажды он переключился с мелкого карманничества на домушничество.
Он вскрывал сейфы. Крал драгоценности. Проникал в запертые хранилища, чтобы достать оттуда деньги.
Поймали его при этом лишь однажды. Ему просто не повезло. Охранник в ювелирном, из которого Брюс планировал украсть дорогущее кольцо, забыл на работе мобильный телефон и решил вернуться. Включив в помещении свет, он вдруг обнаружил свисающего с потолка шестнадцатилетнего подростка, ссыпающего в мешок побрякушки.
Тогда Брюс не успел сбежать, и даже связи с полицией не могли спасти его от обвинения. Его приговорили к нескольким годам в колонии для несовершеннолетних, но Брюс туда так и не доехал.
С тех пор Джим видел его всё реже. Он даже не знал, как и где Брюс живёт сейчас. Пару раз он осведомлялся об этом у Аманды, но та лишь пожимала плечами. Гордон, впрочем, догадывался, что она знает куда лучше Джима, как там у воришки дела.
Джиму удалось снова поговорить с ним только однажды, где-то за неделю до того, как Селина Кайл, под стенания всех газет города, уехала из Готэма.
Барбара только-только родила. После долгой бессонной ночи в палате жены Джим приехал домой, чтобы принять душ и выпить крепкого кофе, прежде чем снова отправиться на работу.
Но в квартире его уже кто-то ждал.
В кресле в гостиной, у самого камина, положив ноги на журнальный столик, сидел Брюс Уэйн.
Он даже не потрудился переодеться. Так и пришёл к Джиму в костюме из плотной тянущейся ткани, в котором обворовывал дома, с рюкзаком, в котором что-то звенело.
— Поздравляю с сыном, детектив Гордон, — сказал он, задумчиво рассматривая собственные ногти.
— Комиссар, вообще-то. — Джим замер в дверях. — Ты пришёл сдаваться?
— С чего бы такая ересь пришла мне в голову? — Брюс уставился на него своими пронзительно синими глазами, будто пытался взглядом дыру прожечь. — Я пришёл поздравить вас с рождением ребёнка. Вы же не станете пользоваться моей беззащитностью и меня арестовывать?
— Что в сумке, Брюс? — Гордон неторопливо подошёл к креслу напротив и присел на подлокотник. Скрестил руки на груди.
— Ничего особенного. — Брюс постучал по мешку рукой, и его содержимое весьма однозначно звякнуло. — Простыни, лекарства, средства гигиены для тех, на кого полиции плевать с высокой колокольни. — Он сощурился. — Я даже не скажу, у кого я их утащил. — Он ухмыльнулся. Потом облизнул губы, убрал ноги со стола и опёрся локтями о колени.
— Комиссар, вы знаете, что Селина Кайл собирается уезжать?
— Слышал что-то. — Джим уклончиво покачал головой. — Где ты сейчас живёшь, Брюс?
— Да так. — Брюс повторил его движение в точности. — То тут, то там. А что, богачи не приходят к вам с жалобами, что кто-то тусовался в их замечательных-замечательных пентхаузах?
— Брюс, — Джим устало потёр переносицу, — ты же знаешь, что ты мог бы… Ты мог бы обратиться к Аманде Уоллер.
— Она меня кормит иногда. Других подачек мне не надо, — мотнул головой Брюс. — Так вы знаете, что Селина Кайл собирается уезжать?
— Я же сказал. До меня доходили слухи.
— Думал, может, вы знаете причины. — Брюс подпёр щёку кулаком. — Как-то не хочется верить, что она решила уехать просто потому, что Готэм — паршивый город.
— Думаю, это связано с тем, что ты враль, а я не могу найти настоящего убийцу её родителей. Ты только из-за этого пришёл?
Брюс помолчал какое-то время, потом будто бы расслабился. Посмотрел на Джима исподлобья и тихо заговорил:
— Я знаю, что полиции, в общем-то, насрать. Но в Ист-Энде пропадают девочки.
— Что ты делаешь в Ист-Энде? — Джим нахмурился. — Ты наркотой стал промышлять, или девочками торгуешь? Или… собой?..
Брюс даже вскочил.
— Я не сутенёр! И не торгаш. Я делаю за вас вашу работу, вообще-то. Вашу, социальной службы, правительства города, даже Селины. — Он тряхнул мешком. — Я надеялся, что вы не такой, как другие копы. Как же мерзко постоянно ошибаться. Зачем меня слушать, проще сразу осудить. — Брюс вскинул руки. Джим поднялся и шагнул к нему, чтобы успокоить, но Брюс оттолкнул его и метнулся к балкону.
— Знаешь что, «комиссар»? Иди на хуй, — процедил он и, не оборачиваясь, перескочил через балконное ограждение.
Джим бросился за ним, налетел на перила и уставился вниз. Брюс прыгал с балкона на балкон, быстро, ловко и бесшумно, как огромный чёрный кот, и вскоре скрылся из вида.
Джим устало потёр переносицу. Во что бы то ни стало теперь стоило попытаться разобраться в его наводке про девочек. И разобраться с этим делом как можно быстрее.
Но сначала… сначала ему нужно было принять душ.
***
Селина росла не по дням, а по часам. Она тренировалась, училась, снова тренировалась. Она оклеила заметками и вырезками всю комнату. Раскинула по стенам красную паутину связей. И копала она, как ищейка. Не поднимая головы, не отнимая носа от земли.
Но ответа на её вопрос не находилось.
После того, как бродяжка разбил ей сердце, Селина стала больше времени уделять изучению бизнеса родителей, записям матери, рабочим запискам отца. Она участвовала в благотворительных акциях, хотя куда охотнее ходила раздавать суп бездомным, чем на балы.
Селине предстояло ещё многому научиться, прежде чем она могла бы занять место родителей. Ей нужно было получить образование, пройти практику. Но вместо этого она выбрала просвещение совсем другого толка.
В день своего семнадцатилетия она попросила Аманду Уоллер и Люциуса Фокса помочь ей пройти процедуру эмансипации. Она говорила, что уже нашла несколько стран и монастырей, которые хотела бы посетить. Мудрецов, тренеров и мастеров боевых искусств, призналась она Аманде. Селина хотела совершенствоваться, но не так, как совершенствовались когда-то её родители.