Снова повисла тишина. Дождь барабанил по стеклу. Город заливало.
— Мисси? — позвала Аманда притихшую Селину. Девушка выпрямилась и повернулась к ней.
— Что, Мэнди?
— Он вам нравится? Бродяжка. — Она взглянула на Селину в зеркало заднего вида и снова перевела взгляд на дорогу.
— Я… не знаю, Мэнди. Просто меня тянет к нему, — и добавила, будто спохватилась: — Почему ты спрашиваешь?
— Сама не знаю, мисси. Просто вы… знаете, как бывает. Когда два человека предназначены друг для друга, но устроены так, что ни за что не согласятся быть вместе? Слишком уж характеры норовистые. Самодостаточные. Упрямые. — Аманда тихо фыркнула. — И мне интересно, если честно. Будет ли он смотреть на вас так же, как сегодня, когда вы вернётесь.
Селина хмыкнула.
— Это как-то… сказочно.
— Безусловно, мисси. Ни за что не поверю, что чувства не погасли за те четыре года, что вы не разговаривали. — Аманда свернула на дорогу к аэропорту. Дождь постепенно ослабевал, и это не могло не радовать.
— Вот именно, — задумчиво протянула Селина. Она будто начала терять нить разговора, замерла, задумчиво уставившись в окно и пощипывая нижнюю губу.
Нет. Её уже нельзя было уговорить остаться. Это Аманда могла точно сказать. Селина не станет отказываться от планов, даже купившись на идею сказочной любви. Правда, теперь в её душе поселились сомнения. Ну, хоть что-то.
Но Аманда была совершенно права, сказав, что они с Брюсом слишком упрямы. Они снова будут переворачивать жизнь друг друга с ног на голову, если пересекутся вновь. И каждый раз, когда один будет предлагать другому остаться, тот будет отказываться. Снова, и снова, и снова.
Аманда почти убедила себя, что ей не должно быть страшно отпускать Селину на поиски просветления. По крайней мере, так Селина будет делать то, чего хочет. Добиваться желаемого. И никто не посмеет врываться в её жизнь и менять всё, перекраивая по-своему.
Поэтому когда Селина пошла на регистрацию, сжимая в руках билет и паспорт, сердце Аманды не разрывалось от боли. Оно полнилось надеждой. Она не знала, увидит ли Селину снова, но знала, что уже сейчас Селина достойна фамилии Кайлов. И что она один из лучших людей, которых Аманда знала.
Она крепко обняла свою подопечную напоследок, поцеловала в лоб и пообещала ей, что сделает с деньгами её родителей что-нибудь, чтобы мир стал чуточку лучше.
У Аманды уже созрел план. Не такой далекоидущий, как план Селины, но тоже имеющий право на существование.
========== 3.1. ==========
Селина объехала почти весь мир. Она начала с Европы, постигая древнюю христианскую философию. Её научили кротости и смирению, принятию и пониманию. Её научили любить весь мир, ненавидя его же. Её учили принимать противоречия за аксиому. Учили не спорить. Учили упрямству. Это был мир солнечных монастырей, твёрдых коек и шовинизма, только-только начинающего отступать.
Из Европы Селина почти напрямую перебралась в Россию, в снежную тайгу, где познала аскетизм и упорство вместе с полярниками. На станции она училась выносить морозы, противостоять снежным бурям и греться народными средствами. Она выбегала на улицу в майке и трусах и ныряла в сугроб с головой. Она училась принимать даже те погодные условия, что стесняют тело и затуманивают разум. Училась разводить костёр в условиях, не располагающих к этому, и жила в палатке посреди снежной тундры. Она трогала белого медведя за нос, чтобы научиться преодолевать страх.
Из России она отправилась в Азию, где, помимо инстинкта выживания, ей пришлось испытать все возможные и невозможные пределы собственного тела. Селина всегда была уверена в себе, она развивалась, но лишь в Азии древние мастера старинных боевых искусств раскрыли ей, как на самом деле она слаба. У них она училась выдержке, училась понимать философские притчи, правильно дышать и двигаться, вела задушевные разговоры с монахами. Они учили её не только языку, но и своему взгляду на мир.
Только когда она познала истинную суть равновесия-неравновесия, она смогла двинуться в путь снова.
Из Азии Селина отправилась в Африку. Здесь никто не рассказывал ей о Будде, о Боге, о красоте северного сияния. Здесь солнце жгло плечи и спину, здесь кожа слоилась и облезала каждый день заново, и никогда ещё Селина не скучала так сильно по полярной станции. В Африке её встретил совсем другой мир. Мир нищеты и страданий, огромная чёрная дыра, бесконечно поглощающая гуманитарную помощь. Язва, которая кажется неизлечимой, просто потому что врач недостаточно заинтересован в её очищении.
Селина узнала, каким жестоким может быть мир и как сложно иногда принять его. Она училась стоять за себя, отбиваться и отстреливаться. Она училась мириться с чужой смертью, со смертью близких, с тем, что она неизбежна.
Оттуда путь молодой наследницы Кайлов лежал в Латинскую Америку. Гватемала и Перу открыли ей свои тайны, почти не смущаясь. Селина собирала вместе с фермерами зёрна кофе, чтобы понять цену труда, пока не начинали кровоточить пальцы. В Мексике ей предстояло вновь встретиться со смертью. Несколько недель она добивалась разрешения побыть в культе Смерти низшим служащим хотя бы месяц. Она пыталась понять, что так манит людей в фигуре Катрины де Калавера, что заставляет их праздновать торжество смерти. Без этого знания Селина уезжать не собиралась.
И однажды Селина проснулась совершеннолетней. Ей стукнул двадцать один, а седьмая, последняя часть её путешествия только-только начиналась. Голова бы пухла от полученных знаний, но уже тогда Селина понимала, что знаний не может быть слишком много, и она собрала лишь ничтожно малую часть.
Её путь занял почти пять лет. В Готэм она вернулась остриженной коротко после последних испытаний в культе Смерти. На запястьях и животе она привезла россыпь шрамов, оставшихся после стычки с одним из мелких тиранов в Гане. Колени были содраны, кончики пальцев были бледными, на плечах остались пятна от сгоревшей на солнце кожи.
Но у неё было сильное, упругое тело, лёгкая, пружинистая походка, ясный взгляд и непоколебимая решимость. Пройдя весь свой путь, Селина поняла, что ей не обязательно становиться просто сильнее, чтобы не допускать смертей на улицах.
Теперь она знала, что страдания мира можно исцелить только любовью. Только развитием. Знали это и её родители; может, они даже пытались её этому научить, но погибли раньше, чем смогли передать свою мудрость, которую Селине пришлось искать самой.
Но теперь, спустя столько лет после их смерти, Селина чувствовала, что готова пойти по их стопам. Занять их место.
И вернулась домой.
***
В тот день, когда Селина уехала, Брюс заставил себя поверить, что она уехала навсегда. Бросила его один на один с городом и его проблемами, с исчезающими проститутками, с продажной полицией. С комиссаром, который слишком загружен работой и семьёй, чтобы вспомнить ещё и о нём.
Брюс заставил себя поверить. Он смирился. Он нашёл в себе силы жить дальше, хотя и продолжал вспоминать. Каждый день.
Он приходил в её дом. Не всегда — только когда хотел затаиться. Прятался там, разводил огонь в камине и подогревал себе консервированные супы. Спал в спальне хозяев. Пережидал холодные, дождливые или снежные дни.
Он не знал, в общем-то, почему так привязан именно к этому особняку, но каждый раз покидать его хотелось всё меньше и меньше. Он вспоминал, как сам отказался от возможности жить здесь, и утешался, давая волю воображению. Вот он, точно так же, как Селина (если она, конечно, когда-нибудь всё же вернётся) возвращается из путешествия, и его встречает растерянный дворецкий, говорящий с благородным британским акцентом, бывший морпех и бывший актёр.
Но фантазии никак не были связаны с реальностью. Реальный мир не сильно стремился на них походить.
За пять лет его карьера домушника и покровителя проституток Готэма пошла в гору. О нём заговорили, ему дали имя. Он бродил по крышам ночами, его даже побаивались немного. Несколько раз он пытался завести серьёзные отношения. Каждый раз — бестолку.