Сейчас у него была своя квартира в Ист-Энде. Он приобрёл её специально и даже почти легально, чтобы мальчишке, который прибился к нему полгода назад, было где жить. Мальчика звали Дик, он мало распространялся о том, почему и как попал на улицы, но Брюсу хватало мозгов, чтобы сопоставить даты, лицо и фотографию Летающих Грейсонов из газеты.
Готэм тем временем катился по наклонной. Средний класс беднел, бедняки нищали, богачи — богатели. Мир был ужасен и несправедлив. Мафия захватила все возможные уголки власти, и только полиция Готэма пыталась сопротивляться. Брюс часто думал, что даже Гордон однажды не устоит. А если и устоит, его просто уберут. Как убирали любого, кто пытался изменить город к лучшему. Как убивали любого, кто пытался противостоять мафии.
Пингвин. Фальконе. Марони. Россыпь таинственных психопатов. Тысячи уличных банд. Что было им противопоставить обычным людям?
Ничего.
Если Селина и собиралась вернуться, то лучше бы ей этого не делать. Так думал Брюс. Он считал, что будет лучше, если она останется там, куда улетела. Пусть катается по Европе, но никогда, ни за что не возвращается в город, в котором наследницу империи Кайлов ждут с нетерпением, но лишь чтобы вонзить ей нож в спину.
***
До границы Мексики со Соединёнными Штатами Америки Селина добиралась на попутках. Она ловила машину, ехала до ближайшего мотеля, расположенного на одном из путей в Готэм, а проснувшись, снова ловила машину.
Селина не торопилась оповещать кого-то о своём возвращении, и тем более не озаботилась оплатой счетов. Она просто ехала, решив, что всё сделает потом. Уже вернувшись, уже вдохнув запах родного города. Увидев его снова. Ступив на его твёрдую землю.
Но земля Готэма оказалась размытой. Решётки на воротах — ржавыми. Окна — грязными от нескольких слоёв пыли. Город не был приветлив к ней, но и не пытался отвергнуть.
Особняк встретил её спёртым воздухом, слоем пыли в несколько сантиметров и пронзительной тишиной. Селина постояла немного на пороге, слушая дождь на улице, слушая собственное дыхание. Когда она сделала шаг вперёд и развернулась, от движений взметнулось облачко пыли. Почти незаметное в полумраке, оно ощущалось удушливым присутствием.
Селина подумала, что здесь нужно будет убраться, снять чехлы с мебели. Оплатить электричество и отопление. Может быть, кого-нибудь нанять? Она уронила рюкзак на пол, устало запрокинула голову и зевнула, потирая лицо. А потом, даже не спотыкаясь в полумраке, будто он её совсем не волновал, поднялась по лестнице и побрела в рабочий кабинет. Туда, где так много всего решалось, когда ещё были живы Мария и Брайан Кайлы. Туда, где так много всего решалось между ней и Брюсом. Мальчиком, который так и остался для неё загадкой. Интересно, смогла бы она понять его сейчас, пройдя через несколько кругов ада? Смог бы он, наконец, понять её?
Жив ли он ещё?
Усталость, впрочем, не дала ей захандрить надолго. Она снова зевнула, взъерошила покромсанные волосы, почувствовала, как дёргается от нехватки сна веко. Опустилась на диван, прямо поверх чехла. Потёрла обветренное лицо, посмотрела в темноте на свои руки и тихо сказала:
— Вот ты и дома, Селина. Теперь пришло твоё время сделать на планете одной язвой меньше.
Она перестала сопротивляться усталости. Будто для того, чтобы расслабиться наконец, она должна была обязательно сказать себе, что «дома». Как была в куртке и ботинках, она завалилась набок, поджала ноги, свернулась клубком и моментально провалилась в сон. Глубокий и крепкий.
***
Брюс бегал от подручных Пингвина всю ночь. Оторваться удалось только под утро, и то потому, что он знал все тайные лазейки в Ист-Энде, а они — нет. Главной проблемой было до Ист-Энда добраться, а уж как спастись там, Брюс мог рассказать даже спросонья.
Убедившись, что шестёрки Пингвина ушли, Брюс метнулся к себе. Он сбросил награбленное под кровать спящему Дику, переоделся и, взглянув на утихающий ливень, решил отправиться в поместье Кайлов.
Сегодня он спас врача из последней бесплатной клиники, работающей независимо от банд и мафии. Её хотели убить, чтобы после её смерти больница добровольно-принудительно перешла под крылышко Пингвину. Брюс сомневался, что спас жизнь Лесли Томпкинс на долгий срок. Он даже не всегда был уверен, что сам проживёт достаточно, чтобы что-то сделать. Но он знал, что Томпкинс близко дружит с Гордоном, и что она наверняка побежит жаловаться именно ему. Хотелось бы Брюсу верить, что это поможет.
Голова гудела. Брюс знал, что дома, особенно после пробуждения Дика, он никак не сможет отдохнуть. Ему нужно было спрятаться в укромном месте, так что он решительно отправился в поместье Кайлов.
Он никогда не входил через главные двери. Кто-то мог следить за ними, например. Да и вскрывать их не очень хотелось. Он перепрыгивал через забор и забирался по зарослям плюща (как странно было пользоваться этим после того, что случилось с Айви Пеппер), прямо в рабочий кабинет. Туда, где когда-то разъярённая Аманда Уоллер обвиняла его в обмане, дав ему нужные слова, которые он использовал потом против Селины. Знала ли Аманда, что тогда он врал? Знала ли сама Селина? Помнила ли она его сбивчивое объяснение, что он дал, когда она уезжала?
Сейчас всё это не играло никакой роли.
Брюс подтянулся, толкнул осторожно окно и забрался внутрь. Небо на улице ещё даже не начинало светлеть, и мир, неподвижный, хранился в полумраке. Брюс потянулся, разминая косточки, и собрался уйти в хозяйскую спальню.
Но когда он дошёл до двери, он остановился, заметив что-то краем глаза. Он крутанулся на месте. Там. На диване. Человек. Девушка. Она лежала на животе, свесив руку вниз, и слабо скребла подушечками пальцев по полу, будто ей снилось что-то неприятное.
Брюс отказывался верить глазам до последнего, пока не сделал шаг и на склонился над диваном, всматриваясь в спокойное лицо.
Это была она.
Селина Кайл вернулась.
Стоило Брюсу сделать это умозаключение, как Селина распахнула глаза, вскинулась, молниеносным движением сгребла его за запястье, развернула на месте и заломила руку ему за спину.
— Кто ты и какого чёрта делаешь в моём доме? — зашипела она.
Её голос изменился. Не сильно, но изменился. Стал ниже. Оттенился каким-то акцентом, даже не одним. Да и такой быстрой и ловкой — Брюс поклясться мог — она никогда не была. Раньше никогда не была.
Селина заломила руку выше, и Брюс, неожиданно даже для себя, заскулил боли.
— Селина, — охнул он. — Селина, не нужно. Это я. — Он не рискнул выворачиваться, чтобы посмотреть на неё. — Это я.
— Брюс? — Селина мигом разжала хватку. Он развернулся и уставился на неё, растирая запястье.
— А ты очень изменилась за лето, — заметил он, не в силах сдержать улыбки. Она вытянулась. У неё стали другими взгляд и осанка. Она постриглась.
— Что ты здесь делаешь? — повторила Селина. Она скрестила руки на груди и пытливо уставилась на него. Небо всё ещё было слишком тёмным, чтобы рассмотреть её лицо хорошенько, но Брюс уже по голосу понял, что прежней вежливой милой девочки больше нет.
— Периодически заглядываю сюда, чтобы побыть одному. — Брюс неожиданно для самого себя вдруг кивнул на кресло у камина. — А ты что, не заметила, что у тебя тут кто-то дровишки палит? — И, не дожидаясь, пока Селина встанет, Брюс начал возиться с остатками дров. Он их использовал осторожно и нечасто, зная, что в случае чего новые ему достать будет не так уж и просто.
Селина молчала. Она тихо смотрела, как подкладывает в тёмный камин дрова, как возится с каминной спичкой. Потом её лицо осветило оранжевым светом, когда опилки взялись и начали чернеть от поцелуев горячих язычков огня.