Эндрю схватил Рея за плечо и с силой повернул к себе.
— Я тебе сейчас разукрашу физиономию, ублюдок! — закричал он, покрывшись потом от ярости. Однако последний презрительно выгнул правую бровь и сбросил его руку со своего плеча.
— Что ж, попробуй! Посмотрим, как это у тебя получится!
Джина с расширившимися от ужаса глазами смотрела на эту сцену. Она понимала, что дело может закончиться дракой и только ей одной под силу это предотвратить. Кроме того, Джина не могла допустить, чтобы Рей изувечил ее будущего мужа.
Она сделала шаг вперед, встала между готовыми броситься друг на друга кузенами и, глядя прямо в глаза Хэмилтону, твердо сказала:
— Я прошу оставить моего жениха в покое!
Рей несколько раз смерил ее скорее оторопелым, чем презрительным взглядом и почти растерянно проговорил:
— Ничего себе. Как трогательно! Вы его защищаете? Вот это любовь!..
Он, молча повернулся и с гордо поднятой головой пошел к выходу на террасу, но в дверях остановился и сказал, обращаясь к миссис Хэмфри:
— Тетушка, я хотел вас предупредить, что надвигается страшнейший ураган. Он разразится через несколько дней и может наделать немало бед. Если потребуется помощь, дайте мне знать.
Миссис Хэмфри уже успела полностью овладеть собой. Голос ее звучал по-прежнему строго и властно:
— Спасибо за предупреждение, Рей. Думаю, мы справимся и без тебя.
Тот пожал плечами, как будто другого ответа и не ждал.
— И все же, в случае чего, я к вашим услугам.
Он еще раз оглядел столовую и, остановив взгляд на бледной девушке, поднял вверх указательный палец:
— Джина!
15
Когда он ушел, всем сразу стало легче. Только Джина вдруг почувствовала страшную слабость в коленях. Видимо, сказалось чудовищное нервное перенапряжение. Эндрю тут же заметил ее состояние.
— Джина, дорогая, что с тобой? У тебя такой бледный вид? — воскликнул он, бросаясь к девушке. — Будь проклят этот Хэмилтон! Пусть только попробует еще раз до тебя дотронуться! Я убью его! Он не причинил тебе боли?
— Нет, — солгала Джина, хотя Рей истерзал за эти несколько минут всю ее душу. Но то была другая боль, о которой никто не должен знать. Особенно Эндрю. Теперь другого пути не было — она должна продолжать играть взятую на себя роль: они с Реем никогда знакомы не были и раньше нигде не встречались.
Миссис Хэмфри сочла необходимым сделать нечто вроде заявления:
— Рей Хэмилтон — мой племянник. А вернее, паршивая овца, портящая все наше семейство. Он владеет кое-какой недвижимостью на противоположном берегу этого острова. Кроме того, на одном из соседних островов держит свои яхты. Очень жаль, что он избрал вас мишенью своего извращенного остроумия. Рей выкидывает подобные штучки назло нам, зная, что в этом доме его не жалуют.
Она говорила таким ледяным тоном, что Джине стоило немалого труда дослушать ее до конца. И все это время девушка думала о том, как бы найти предлог, чтобы уйти. Уйти и обдумать все, что произошло. Джина выждала паузу после речи миссис Хэмфри и обратилась к ней:
— Извините. Вы не позволите мне пойти к себе? Вся эта сцена выбила меня из колеи.
— Конечно, милая! Я представляю, в каком вы сейчас состоянии. Эндрю проводит вас наверх. Спокойной ночи, Джина! Постарайтесь уснуть. А ты, Эндрю, потом спустись ко мне в библиотеку. Надо кое о чем поговорить.
— Хорошо, мама.
На лестнице Джина спросила жениха:
— Хэмилтон и есть тот самый человек, о котором ты мне рассказывал? Который завладел частью острова и не хочет его ни отдавать, ни продавать! Это он? Почему ты об этом ничего мне не говорил?
— Я не думал, что Хэмилтон придет. Но с ним никогда нельзя ни в чем быть уверенным. Рей появляется и исчезает, когда захочет. Мы стараемся его по возможности игнорировать.
Пальцы Эндрю начали нервно барабанить по перилам. Глаза сузились.
— Джина, когда я вспоминаю, как он начал тебя целовать, то…
— Не надо, Эндрю! Оставим эту тему.
— Хорошо. Я только хочу сказать, что был восхищен тем, как ты держалась с ним. И все-таки будь осторожна и не ходи одна на принадлежащую ему часть острова.
Эндрю говорил о своем двоюродном брате, как о каком-то закоренелом и опасном преступнике. Впрочем, в этот вечер Рей и впрямь показал себя очень жестоким. Джина впервые видела его таким. Куда только девались мягкость, доброта, нежность, к которым она уже успела привыкнуть! Что ж, значит, этот человек может быть и другим. Она просто его мало знала!