Затем он стянул кожу простой шёлковой нитью, очистил поверхность около раны от пятен крови и в завершение заклеил своё произведение стерильным лейкопластырем.
Джеймс снял салфетки и полотенца и бросил их в ведро, а Робин и Жан-Пьер тем временем одели Харви в больничный халат и тщательно упаковали его вещи в серый пластиковый мешок.
— Он приходит в себя, — предупредил Стивен. Робин взял шприц и ввёл Харви десять миллиграммов диазепана.
— Пусть ещё полчасика поспит, — прокомментировал он свои действия, — хотя в любом случае он часа три будет не в себе и не сможет вспомнить многое из того, что с ним произошло. Джеймс, срочно отправляйся за машиной и подгони её к главному входу.
Джеймс покинул операционную и, переодевшись в свою одежду — эту процедуру он теперь выполнял за девяносто секунд, — ушёл на стоянку.
— Теперь вы двое переоденьтесь и очень осторожно перенесите Харви в «скорую». Ты, Жан-Пьер, останешься с пациентом, а ты, Стивен, приступай к следующему пункту нашего плана.
Жан-Пьер и Стивен снова надели длинные белые халаты и довезли на каталке спящего Харви до машины. Оставив его в салоне с Жан-Пьером, Стивен бросился к телефону-автомату у больничного входа. Сверившись с зажатым в руке клочком бумаги, он набрал номер:
— Алло, редакция «Нис-матэн»? Меня зовут Терри Робардс, «Нью-Йорк таймс». Я здесь на отдыхе, и у меня есть для вас потрясающая новость…
Робин вернулся в операционную и отвёз каталку на стерилизацию, которой утром займётся персонал больницы. Взяв мешок с одеждой Харви, он вышел в раздевалку, сменил халат, шапочку и маску на свою одежду и отправился на поиски операционной сестры.
— Операция прошла успешно, сестра, — обворожительно улыбаясь, сказал он. — Инструменты я оставил у стерилизаторской. Поблагодарите ещё раз от моего имени доктора Бартиза.
— Да, месье, с удовольствием. Рада, что мы смогли помочь вам. Ваша сиделка уже приехала.
Через несколько минут Робин в сопровождении сиделки подошёл к «скорой». Посадив её в салон машины, он распорядился:
— Очень медленно и осторожно поезжайте в гавань.
Джеймс понимающе кивнул и двинулся в путь со скоростью катафалка.
— Если не ошибаюсь, сестра Фобер?
— Да, Docteur Баркер. — Её руки были скромно спрятаны под накидку, а французский акцент звучал обворожительно.
Робин подумал, что Харви останется доволен своей сиделкой.
— Я только что провёл операцию по удалению камня из желчного пузыря, и сейчас мой пациент нуждается в полном покое. — С этими словами Робин вынул из кармана камень размером с апельсин, больничный ярлык на котором гласил «Харви Меткаф».
На самом же деле Робин прихватил этот камень из больницы св. Фомы, а его настоящим хозяином был двухметровый кондуктор автобуса из Вест-Индии. Жан-Пьер и Стивен с недоверием смотрели на него. Медсестра проверила пульс и дыхание своего подопечного.
— Если бы я был вашим пациентом, сестра Фобер, — мечтательно произнёс Жан-Пьер, — я бы изо всех сил старался не поправляться.
По дороге в гавань Робин проинструктировал сиделку о диете и режиме и сказал, что посетит пациента завтра в 11 утра. Компаньоны оставили крепко спящего Харви в его просторной каюте на попечении сиделки и прислуги.
Джеймс отвёз Команду к больнице, где оставил «скорую» на стоянке, а ключи отдал в приёмный покой. В отель все четверо вернулись разными путями. Последним, уже после половины четвёртого утра, в номер 217 вошёл Робин и сразу же плюхнулся в кресло.
— Стивен, налей мне стаканчик виски.
— Конечно, Робин.
Робин глотнул «Джонни Уокера» и передал бутылку Жан-Пьеру.
— С ним всё будет в порядке? — спросил Джеймс.
— Тебя-то это почему так заботит? Да, через неделю можно снять швы, и все, что у него останется, так это устрашающий шрам, которым он будет хвастаться перед друзьями, — ответил Робин. — Теперь дайте мне поспать. В одиннадцать утра я должен навестить нашу жертву, а эта встреча может оказаться намного более тяжёлой, чем сама операция. Сегодня все отлично сыграли свои роли. Боже мой, я рад всем этим нашим тренировкам в больнице святого Фомы. Если я когда-нибудь останусь без работы и мне понадобятся крупье, шофёр или анестезиолог, я знаю, к кому обращаться.
Все разошлись по своим номерам, а Робин в изнеможении свалился на кровать. Он сразу провалился в глубокий сон и, проснувшись в девятом часу утра, с удивлением обнаружил, что спал не раздеваясь. Этого не случалось с ним с тех времён, когда он, молодой врач, живущий при больнице, заступал на ночное дежурство без перерыва после четырнадцатичасового рабочего дня. Готовясь к встрече лицом к лицу с Харви Меткафом, Робин принял горячую ванну и надел свежую рубашку и костюм. Благодаря усам, очкам без оправы и отлично проведённой операции он действительно в какой-то мере чувствовал себя тем знаменитым хирургом.
В течение часа подошли все трое компаньонов, чтобы пожелать ему удачи и подождать в номере 217 его возвращения. Стивен рассчитался с отелем и заказал билеты на вечерний рейс в Лондон. Робин ушёл, опять решив воспользоваться лестницей, а не лифтом. Выйдя из отеля, он немного прогулялся, затем взял такси и поехал в гавань.
Найти «Мессенджер-Бой» не составило труда. Блестящая, свежепокрашенная тридцатиметровая яхта, пришвартованная в восточном конце гавани, красовалась под огромным панамским флагом. «Чтобы не платить налоги», — решил Робин. Как только он поднялся по трапу, его сразу же встретила сестра Фобер.
— Доброе утро, доктор Баркер, — приветствовала она Робина по-французски.
— Доброе утро, сестра. Как себя чувствует мистер Меткаф?
— Ночь прошла спокойно, сейчас он завтракает и разговаривает по телефону. Хотите его увидеть?
— Да, пожалуйста.
Робин вошёл в роскошную каюту и увидел человека, против которого в течение восьми недель он готовил заговор.
Харви разговаривал по телефону:
— Да, дорогая, я чувствую себя хорошо. Но тогда это был экстренный случай. Не беспокойся, я буду жив. — И он положил трубку. — Доктор Баркер, я только что разговаривал со своей женой в Массачусетсе и сказал ей, что обязан вам жизнью. Даже в пять часов утра она была рада услышать это. Как я понимаю, я находился в частной клинике, с частной машиной «скорой помощи» и вы спасли мне жизнь. Или так, по крайней мере, пишут в «Нис-матэн».
В газете Робин увидел старый снимок Харви в бермудских шортах на палубе «Мессенджер-Бой», знакомый ему по досье. Заголовок гласил: Millionaire s’évanuit au casino[36], и ниже: La Vie d’un Millionaire Américain a été souvée par une Opération Dramatique![37] Стивен остался доволен.
— Скажите, доктор, — с наслаждением произнёс Харви, — мне что, правда угрожала опасность?
— Вы находились в критическом состоянии, и последствия могли оказаться весьма серьёзными, если бы мы не удалили вот это из вашего живота. — И Робин театральным жестом вынул из кармана камень с наклейкой.
Глаза Харви стали большими как блюдца.
— Ого! И вот это я всё время носил в себе? Бесподобно! Не представляю, как мне отблагодарить вас, доктор. Если в будущем я смогу вам чем-нибудь помочь, не стесняйтесь и сразу обращайтесь ко мне. — Харви предложил Робину грейпфрут. — Слушайте, а вы сможете побыть со мной, пока я совсем поправлюсь? По-моему, сестра не очень понимает всю серьёзность моего состояния.
Робин лихорадочно соображал, что бы ему ответить.
— Боюсь, мне придётся вас огорчить, мистер Меткаф. Сегодня заканчивается мой отпуск, и я должен вернуться в Калифорнию. Разумеется, ничего срочного — несколько несложных операций и довольно напряжённое расписание лекций. — Он отрешённо пожал плечами. — Разумеется, если бы я задержался здесь на несколько дней, мир от этого не рухнул бы, но работа помогает мне вести тот образ жизни, к которому я привык.
Харви сел на кровати, осторожно придерживая живот.
— А теперь послушайте меня, доктор Баркер. Мне, собственно, наплевать на нескольких студентов. Я больной человек, и вы нужны мне здесь, пока я полностью не поправлюсь. Не беспокойтесь, вы внакладе не останетесь. Когда дело касается моего здоровья, я никогда не считаю деньги. И более того, если вас это убедит, я выпишу вам чек на предъявителя. Меньше всего мне хочется, чтобы дядюшка Сэм узнал, сколько я стою.