Робин деликатно кашлянул, соображая, как американские врачи решают щекотливую проблему получения гонорара со своих пациентов:
— Но мой гонорар может показаться вам очень высоким, чтобы, как вы говорите, не быть внакладе, в случае если я остаюсь. Тысяч восемьдесят. — Робин с трудом перевёл дух.
Харви даже глазом не моргнул.
— Я понимаю: вы же самый лучший. Да и не такие уж это деньги за то, чтобы остаться в живых.
— Бот и отлично. Сейчас я поеду к себе в номер и посмотрю, смогу ли изменить свой график для вас.
Робин вышел из каюты, и белый «роллс-ройс» доставил его в отель. Все присутствующие в номере 217 в изумлении смотрели на него, не в силах поверить только что услышанной истории.
— Стивен, ради всего святого, этот человек — безумный ипохондрик. Он хочет, чтобы я остался здесь, пока он не поправится. Это же не входит в наши планы.
На что Стивен хладнокровно возразил:
— Все, Робин, остаёшься и продолжаешь игру. Почему бы не предоставить ему то, что он хочет, — за деньги, конечно, за его счёт. Иди позвони ему. Скажешь, что каждый день в одиннадцать утра будешь навещать его, чтобы проверить пульс. Ну а нам придётся вернуться в Лондон без тебя. И постарайся покрыть счёт за отель, хорошо?
Робин поднял трубку и набрал номер…
После продолжительного ленча в номере 217, отмеченного ещё одной бутылочкой «Крюг» 1964 года, трое молодых людей выехали из «Отель де Пари». Прибыв на такси в аэропорт Ниццы, они успели на лондонский рейс 012 в 16.10, снова заняв места в разных концах самолёта. Одна фраза Робина из его рассказа о встрече с Харви Меткафом прочно застряла в голове у Стивена: «Если в будущем я смогу вам чем-нибудь помочь, не стесняйтесь и сразу обращайтесь ко мне».
Каждый день Робин навещал своего пациента. В гавань его привозил шофёр в белой униформе на белом «роллс-ройсе» с белыми шинами. «Только Харви может быть таким наглым», подумал Робин. На третий день сестра Фобер попросила его поговорить с ней наедине.
— Мой пациент, — с грустью в голосе призналась она, — пристаёт ко мне с неприличными предложениями, когда я меняю ему повязку.
Робин позволил доктору Баркеру высказаться несколько непрофессионально:
— Не могу так уж совсем порицать его за это. Тем не менее, сестра, не падайте духом. Уверен, вы и раньше сталкивались с подобными предложениями.
— Разумеется, но они никогда не поступали от пациента всего через три дня после серьёзнейшей операции. Вероятно, у него очень крепкое здоровье.
— Давайте-ка пропишем ему на пару дней катетер. Это несколько успокоит его… темперамент. (Она улыбнулась.) А вам не надоело сидеть целыми днями на яхте? — продолжил Робин. — Поужинаете со мной сегодня после того, как мистер Меткаф отойдёт ко сну?
— С удовольствием, Docteur. А где мы встретимся?
— Номер двести семнадцать, «Отель де Пари», — ответил Робин, ничуть не краснея. — Скажем, в девять вечера.
— Я буду ждать, Docteur.
— Ещё немного «Шабли», Анжелин?
— Спасибо, хватит, Уайли. Это незабываемый ужин. Но могу ли я предположить, что, возможно, ты получил ещё не всё, что хотел?
Она поднялась, прикурила две сигареты и одну передала ему. Потом отошла, её длинная юбка слегка покачивалась у бёдер. Ничем не поддерживаемая грудь колыхнулась под розовой блузкой. Она выдохнула клуб дыма и пристально посмотрела на него.
Робин подумал о безупречной репутации доктора Баркера в Австралии, о своей жене и детях в Ньюбери и об остальных членах Команды в Лондоне. А затем выбросил их всех из головы.
— Ты пожалуешься мистеру Меткафу, если я буду приставать к тебе с неприличными предложениями?
— От тебя, Уайли, — улыбнулась она, — они не будут неприличными.
Поправляясь, Харви стал очень болтливым, и на шестой день Робин с серьёзным видом снял швы.
— Все очень хорошо зажило, мистер Меткаф. Если будете вести себя осторожно, то уже на будущей неделе вы вернётесь к своему обычному образу жизни.
— Великолепно. Я собираюсь сразу же отправиться в Англию, в Аскот, на скачки. Знаете, моя лошадь Розали — фаворитка этого года. Доктор, может, вы присоединитесь ко мне в качестве гостя? Вдруг рецидив?
— Не беспокойтесь. — Робин едва сдержал улыбку. — С вами будет все в порядке. Жаль, что не смогу остаться посмотреть, как Розали выступит в Аскоте.
— Мне тоже жаль, док. Ну, нет так нет. Ещё раз спасибо. Никогда раньше не встречал таких хирургов.
«И никогда не встретишь», — подумал Робин, его американский акцент стал постепенно стираться. Он с лёгким сердцем попрощался с Харви и неохотно — с Анжелин, отослав шофёра из отеля с написанным каллиграфическим почерком счётом:
Доктор Уайли Франклин Баркер свидетельствует своё уважение мистеру Харви Меткафу и извещает его, что счёт за предоставленные профессиональные услуги, а именно за проведение операции и послеоперационное наблюдение, составляет $ 80 000.
Через час шофёр вернулся с чеком на предъявителя на сумму в 80 000 долларов, и Робин с триумфом повёз его в Лондон.
Итак, две операции закончили, осталось ещё две.
13
На следующий день, в пятницу, Стивен, сидя на врачебной кушетке в кабинете Робина на Харлей-стрит, держал речь перед своим «войском»:
— Благодаря хладнокровию Робина операция в Монте-Карло закончилась полным успехом, хотя мы понесли довольно значительные расходы. Счета за гостиницу и больницу составили 11351 доллар, а получили мы 80000. Соответственно, мы вернули себе 527 560 долларов, а общие расходы достигли 22 530 долларов, следовательно, мистер Меткаф все ещё должен нам 494 970 долларов. Возражения есть?
Члены Команды дружно высказали своё одобрение. Их уверенность в математических способностях Стивена не знала границ, хотя в действительности, как алгебраист, он считал работу с цифрами немного утомительной.
— Кстати, Робин, как это тебе удалось потратить на обед в среду 73 доллара 50 центов? Ты что, обедал шампанским и красной икрой?
— В общем, да, этот обед обошёлся несколько дороже, чем обыкновенный, — признался Робин, — но к этому меня вынудили обстоятельства.
— Ставлю на кон больше, чем я проиграл в Монте-Карло, и бьюсь об заклад, что знаю, кто обедал с тобой, — произнёс Жан-Пьер, доставая из кармана бумажник. — Стивен, вот 219 франков — мой выигрыш в казино. Если б вы мне не мешали, нам не пришлось бы возиться с этим мясником, Робином. Я бы сам отыграл всю сумму. По-моему, самое меньшее, что я заслужил, хотя бы номер телефона сестры Фобер.
Слова Жан-Пьера Стивен пропустил мимо ушей.
— Отлично, Жан-Пьер, эта сумма списывается с расходов. По сегодняшнему курсу твои 219 франков, — он замолчал, стуча по кнопкам калькулятора, — стоят 46 долларов 76 центов. Итак, расходы снижаются до 22 483 долларов 24 центов.
— Теперь поговорим о моём плане в Аскоте. Он очень прост. Джеймс достал два значка, пропускающих в загон участников заезда, по десять долларов штука. Нам известно, что у Харви, как и у всех владельцев скакунов, тоже есть значок, поэтому, если правильно рассчитать время, чтобы всё выглядело естественно, можно подстроить ему ловушку, и он снова попадётся в неё. Джеймс, ты по «уоки-токи» держишь нас в курсе передвижений Харви с момента его появления и до ухода. Жан-Пьер, ты ждёшь у входа в загон и, когда Меткаф появится, пройдёшь за ним. Робин в час дня пошлёт телеграмму из аэропорта Хитроу. Харви получит её во время ленча в своей ложе. Эта часть моего плана относительно лёгкая. Но вот если удастся заманить его в Оксфорд, нам всем придётся плотно поработать. Признаюсь, мне было бы приятно, если Аскот «сработает» с первого раза. — Стивен широко улыбнулся. — Тогда у нас появилось бы такое необходимое нам дополнительное время и возможность ещё раз проработать оксфордский план. Вопросы есть?