Из огромного окна взгляду Робина открывался вид на Бодлеанскую библиотеку.
— Добрый день, вице-канцлер.
Робин обернулся:
— А, профессор, добрый вечер. Входите, пожалуйста.
— Вы помните мистера Меткафа?
— Конечно. Рад вас видеть, мистер Меткаф. — Робина даже передёрнуло. Ему ещё никогда не хотелось так сильно оказаться дома, как сейчас. Несколько минут они поговорили ни о чём.
Раздался стук, и в комнату вошёл Жан-Пьер:
— Здравствуйте, секретарь.
— Здравствуйте, вице-канцлер и профессор Портер.
— Разрешите представить вам мистера Харви Меткафа.
— Здравствуйте, сэр.
— Уважаемый секретарь, не хотели бы немного…
— Где этот молодой человек? Где Меткаф?
Все трое обернулись и замерли в изумлении, глядя на девяностолетнего старика, с трудом передвигавшегося на костылях. Проковыляв к Робину, старик подмигнул ему, поклонился и громко сказал брюзгливым голосом:
— Добрый день, вице-канцлер.
— Здравствуйте, Хорсли.
Джеймс приблизился к Харви и слегка ткнул его костылём, будто проверяя, не чудится ли ему.
— А я читал о вас, молодой человек.
Харви уже лет тридцать никто не называл молодым человеком. Компаньоны с восхищением смотрели на Джеймса. Они не знали, что на последнем курсе университета он сыграл в пьесе Мольера «Скупой» и зал бурными овациями не отпускал его со сцены. Его казначей был примитивным повтором Гарпагона, но, пожалуй, даже Мольер остался бы доволен его игрой. Джеймс продолжил:
— Вы были чрезвычайно щедры к Гарварду.
— Приятно, что вы знаете об этом, сэр, — почтительно произнёс Харви.
— Не называйте меня «сэр». Вы мне сразу понравились. Зовите меня просто Хорсли.
— С удовольствием, Хорсли, сэр, — выпалил Харви.
Компаньоны с большим трудом сохраняли серьёзные лица.
— Ну-с, вице-канцлер, — Джеймс был неподражаем, — надеюсь, вы заставили меня протащиться через весь город не ради вашего удовольствия. Что у вас здесь? И где мой херес?
Стивен испугался, что Джеймс переигрывает, но, взглянув на Харви, понял, что тот просто очарован происходящим. Возможно ли, чтобы такой искушённый в определённой области человек был таким совершенно беспомощным в другой? До него только сейчас начало доходить, как за последние двадцать лет Вестминстерский мост продали, по крайней мере, четырём американцам.
— Мы весьма надеемся, что мистер Меткаф заинтересуется проектами нашего университета, вот я и подумал, что присутствие хозяина университетского сундука просто необходимо.
— А что за сундук? — спросил Харви.
— Так называют университетское казначейство, — пояснил Джеймс громким, убедительно старческим голосом. — А вот, почитайте! — Он сунул в руку Харви «Оксфордский университетский календарь», который тот мог бы и сам купить в книжном магазине за два фунта, как это только что сделал Джеймс.
Стивен терзался, какой следующий шаг ожидается от него, но тут инициативу перехватил Харви.
— Джентльмены, я хочу сказать, что горжусь моим присутствием здесь, да ещё в такой день. Для меня это невероятно счастливый год. Я посетил Уимблдон, когда турнир выиграл американец. Я, наконец, приобрёл Ван Гога. В Монте-Карло чудесный хирург спас мне жизнь. И вот теперь здесь, в Оксфорде, меня окружает сама история. Джентльмены, мне доставило бы огромное наслаждение, если бы я связал своё имя с вашим знаменитым университетом.
Джеймс опять вмешался:
— Что вы имеете в виду? Говорите яснее! — выкрикнул он, поправляя свой слуховой аппарат.
— Сэр, получив Приз короля Георга и Елизаветы на скачках в Аскоте из рук вашей королевы, я осуществил мечту всей своей жизни, а призовые деньги мне хотелось бы пожертвовать вашему университету.
— Но ведь это более 80 000 фунтов! — театрально ахнул Стивен.
— Если уж быть совсем точным, сэр, то 81 240 фунтов. Но почему бы мне не сказать 250 000 долларов?
Стивен, Робин и Жан-Пьер онемели. Не растерялся только Джеймс и блестяще продолжил игру. Наконец-то у него появилась возможность показать остальным, почему его прадед считался одним из самых уважаемых генералов Веллингтона.
— Мы принимаем ваш дар, молодой человек. Но он должен быть анонимным, — произнёс он. — Думаю, что я не преувеличиваю своих полномочий и могу вас заверить, что вице-канцлер доведёт до сведения мистера Гарольда Макмиллана и еженедельного совета, кто наш благодетель, но мы не должны устраивать из этого спектакль. Конечно, вице-канцлер, хотелось бы, чтобы вы рассмотрели вопрос о почётном звании.
Робин настолько поверил в то, что Джеймс держит всю ситуацию под контролем, что только и спросил:
— А как вы рекомендуете провести все это, Хорсли?
— Обналичить чек, чтобы никто не смог проследить движение денег обратно к мистеру Меткафу. Нельзя, чтобы эти подонки из Кембриджа преследовали его до конца жизни. Мы же уже делали так для сэра Дэвида — и никакой шумихи.
— Согласен, — сказал Жан-Пьер, не имевший ни малейшего представления, о чём говорит Джеймс. Что же до Харви, то он вообще ничего не понимал.
Джеймс кивнул Стивену, и тот вышел из кабинета и сразу направился в привратницкую, чтобы узнать, не приходила ли посылка на имя сэра Джона Бетьемана.
— Есть такая, сэр. Но я не понимаю, почему посылку оставили здесь. Мне ничего не известно, что сэр Джон должен прийти сюда.
— Не волнуйтесь, — успокоил его Стивен, — он как раз попросил меня забрать её.
Вернувшись, Стивен обнаружил, что Джеймс все ещё разглагольствует о том, что пожертвование Харви является символом его связи с университетом.
Стивен развязал пакет и вынул великолепную мантию доктора литературы. От растерянности и гордости Харви даже покраснел, когда Робин накинул мантию ему на плечи, речитативом произнося бессмысленный набор латинских фраз: «De mortius bonum. Dulce et decorum est pro patria mori. Rer ardua ad astra. Nil desperandum»
— Мои наилучшие пожелания! — проорал Джеймс. — Жаль, что это присвоение не вошло в сегодняшнюю церемонию, но при таком щедром подарке мы просто не имеем права ждать ещё год.
«Блестяще! — восхищался Стивен. — Лоренс Оливье не сыграл бы лучше».
— Со своей стороны, я не имею никаких претензий, — скромно сказал Харви и, сев за стол, выписал чек на предъявителя. — Даю вам слово, что никто и никогда не узнает от меня об этом деле.
Никто из присутствующих не принял его слова всерьёз.
Они молча поднялись с мест, когда Харви встал и протянул чек Джеймсу.
— Как можно, сэр! — Джеймс чуть не пробуравил его взглядом. Остальные тоже ошеломлённо уставились на него. — Вице-канцлеру!
— Конечно, конечно, — стал извиняться Харви. — Простите, сэр.
— Благодарю вас. — Когда Робин брал чек, его рука дрожала. — Очень щедрый дар, и будьте уверены, что мы найдём ему наилучшее применение.
Раздался сильный стук в дверь. Все испуганно переглянулись, один Джеймс оставался невозмутимым: он вошёл в роль и был готов ко всему. Это оказался шофёр Харви, которого Джеймс не переваривал за его слишком щеголеватую белую форму и белую фуражку.
— А-а, мой исполнительный мистер Меллор, — сказал Харви. — Джентльмены, уверен, что сегодня он проследил за каждым нашим шагом.
Четвёрка замерла, но шофёр явно не сделал никаких зловещих выводов из своих наблюдений.
— Ваш автомобиль готов, сэр. Вам необходимо вернуться в «Клэриджис» к девятнадцати часам, иначе у вас будет недостаточно времени до назначенного вами обеда.
— Молодой человек! — заорал Джеймс.
— Да, сэр, — почтительно отозвался шофёр.
— Вы что, не понимаете, что находитесь в присутствии вице-канцлера университета?
— Нет, сэр. Виноват, сэр.
— Немедленно снимите головной убор!
— Да, сэр.
Шофёр снял фуражку и, выйдя из кабинета, направился к лимузину, шёпотом ругая сумасбродного профессора.
— Вице-канцлер, мне очень не хочется прерывать нашу встречу, но, как вы сейчас слышали, у меня на самом деле назначено…
— Разумеется, мы понимаем, что вы занятой человек. Разрешите мне ещё раз выразить вам официальную благодарность за ваш очень щедрый вклад, который будет использован на благо многих заслуженных людей.