Тьма взрывается золотом, кровь в жилах мгновенно превращается в лаву, потолок распахивается прямо в небеса, и ангелы встречают вас радостными песнями, хотя, возможно, это просто стоны счастливой женщины, вместе с которой вы с облегчением ныряете в бездонные выси неведомых вселенных.
Вы свободны и всемогущи, в этот пронзительный миг вам открыты все тайны мира, истина ярким светом горит под стиснутыми веками, стынет на искусанных губах, трепещет последним отблеском на кончиках ресниц той, с кем вместе вы только что на мгновение обрели бессмертие, — и будущие болезни и неминуемая кончина в возрасте девяноста семи лет, в окружении безутешных внуков и правнуков, больше совершенно не пугают вас и пугать не могут, потому что бессмертного бога не напугать смертными проблемами…
Вы безумны, как Мартовский Заяц и Шляпник в одном лице, и ваш смех заставляет испуганно сжаться все черные дыры, а спирали галактик в смущении закручиваются в другую сторону. Вы безумны — и всесильны, ибо это безумие подарено вам богами.
И женщина у вас на груди блаженно вытянется, обнимет вас устало и властно, лениво коснется губами вашей груди — прямо напротив сердца — и скажет самые примитивные, банальные, старомодные и прекрасные слова в мире.
Я люблю тебя. Я — твоя.
Тьма отступит, превратившись в золотистый и теплый вечер. Окутает измученное тело ароматами цветов и пением птиц. Прогонит прочь ненужные мысли, сожаления о несбыточном, угрызения по сбывшемуся не вовремя, усталость и грусть.
И ты сытой тигрицей вытянешься поверх поверженного тобою господина своего и, жмурясь от удовольствия, выслушаешь слова, которые человечеству не надоедает слушать уже которую тысячу лет.
Я люблю тебя. Ты — моя…
Это был странный и безумный день. Фиджи и Морт не вылезали из постели до обеда, если не считать совместного похода в ванную, где Морт решительно занавесил объектив полотенцем, а потом они вместе устроили морской бой на ограниченном пространстве. В результате, мокрые и уставшие, они выкатились в гостиную и рухнули посреди ковра, и только тут Морт, смущаясь, как школьник, проблеял невразумительное:
— Фиджи… я… Ты… в общем… Я боюсь… не был ли я немного… Тебе… не больно?
Фиджи запрокинула белокурую головку и расхохоталась от души, а потом очень серьезно посмотрела на Морта.
— Да, мой друг, да. Все именно так, как ты и подозреваешь. Ты, взрослый и циничный распутник, лишил меня, непорочную блондинку, невинности. И за последние три часа повторил это пять раз.
— Фиджи… я… ух!
— Да, ты — ух, хотя и немного в другом смысле. Я, например, вряд ли смогу стоять на ногах без посторонней помощи. Морт, поменяй выражение лица, а? Сейчас ты напоминаешь средневекового блаженного в момент божественного откровения.
— И я все эти годы считал тебя…
— Растленной блондинкой с порочными наклонностями? Ты был прав. Если бы ты прочел хоть одну мою колонку в «Гламуре»…
— Я был уверен, что ты тогда в саду собиралась меня соблазнить…
— Строго говоря, я собиралась позволить тебе соблазнить меня, только я тогда еще не знала, что это так называется. Я лично называла это любовью.
— Фиджи…
— Да, босс?
— Я люблю тебя.
— Повтори еще разочек…
— Я люблю тебя. Я хочу с тобой жить…
— Ты хочешь со мной что делать? Дружить?
— Прекрати хихикать, я серьезные вещи говорю.
— Морт, если я не буду хихикать и болтать без умолку, то я лопну от счастья. Я сейчас сама себе напоминаю воздушный шарик с гелием — отпустишь меня, и я взлечу.
— Фиджи… Ты выйдешь за меня замуж?
— Ой. Это как-то неожиданно…
— Ах ты, белокурая…
И все повторилось сначала, только на этот раз неторопливо и нежно, размеренно и обстоятельно, но это отнюдь не помешало Морту Вулфу убедиться в том, что рядом с ним в данный момент находится его будущая жена и мать его детей, а Фиджи Стивенс — в том, что книги, описывающие любовь и секс, в большинстве своем не врут: это действительно очень здорово…
Франко повернулся к вошедшей Элис и не без ехидства заметил:
— Ты опять промахнулась, мой генерал. Этот парень простил свою блонду, и сейчас они гуляют по саду, беспрестанно целуясь. Аж тошнит.
Элис вовсе не выглядела разочарованной, напротив, она улыбалась.
— Отлично. Мистер Фейхи будет очень доволен. Снимай с них прослушку. Теперь остается только ждать…
Разгулявшийся Морт отправился на массаж вместо Фиджи, а она, собираясь в спа, забежала на минуточку в кабинет, чтобы записать пару впечатлений…
Через минуту она с пылающими щеками и тихими стонами и проклятиями читала продолжение своих литературных опусов. История партнера Рейчел заставила ее нахмуриться, а вот отрывок о переживаниях Черного Волка — развеселил. Фиджи решительно придвинула кресло к столу и ударила по клавишам…
«…Лишь ее видел он в своих горячечных снах, и лишь ее имя шептал, сжимая в беспамятстве напудренные плечи портовых шлюх Тортуги и Бильбао: Аннабел Ли, любовь моя…
В этот момент из-за окна до Черного Волка донесся какой-то слабый звук. Вне себя от ужаса он бросился туда, высунулся, едва не вывалившись наружу, и увидел ужасающую и прекрасную картину: Аннабел Ли висела над страшной бездной, из последних сил цепляясь за выступ в стене замка. Красавец-пират почувствовал, как кровь стынет в его жилах. Он умоляюще простер руки к своей невольной жертве и воскликнул громовым голосом, в котором ныне звучали лишь боль и раскаяние:
— О, Аннабел Ли, любовь моя! Прости мне мои дерзкие и безумные слова, прости и позволь мне спасти тебя.
— Слишком поздно, Морт! Я уже не чувствую своих рук. Прощай! Живи и помни о той, которая до могилы сберегла свою чистоту, хранимую для единственного человека, которого она любила, — для тебя, Морт. Я прощаю тебя. Прости и ты…
С этими словами несчастная девушка прикрыла глаза, пальцы ее разжались, и Аннабел Ли полетела вниз.
Морт Черный Волк с диким криком рванулся вперёд — и успел схватить Аннабел Ли за подол. Ткань рвалась с глухим треском, но железные руки Морта уже вытянули бесчувственную девушку на безопасный подоконник, и через мгновение обезумевший Морт уже покрывал горячими поцелуями бледное и прекрасное личико своей единственной любви.
— Аннабел Ли, о Аннабел Ли! Не умирай! Позволь мне вымолить прощение у твоих ног…
— Лучше в моей постели, любимый…
Не веря своим ушам, Морт поднял голову и увидел, что на бледных щеках Аннабел Ли расцветают розы румянца. Девушка открыла свои голубые, как небо, очи и со счастливым вздохом обвила руками мускулистую шею возлюбленного…»
Фиджи перестала взволнованно сопеть, высовывать язык и подвывать в такт повествованию. Перечитала написанное и удовлетворенно улыбнулась. Что ж, это вполне себе ничего. Возможно, не Шекспир, но зато жизненно и правдиво. А что до распутной Рейчел и растленного Джейка… С ними мы быстро разберемся.
Она решительно перелистнула файл назад и быстро забарабанила по клавишам…
«…Проснувшись утром, Джейк с вялым отвращением посмотрел на дремлющую рядом женщину. Макияж стерся с ее помятого лица, и Джейк внезапно ощутил приступ тошноты.
Он вскочил и начал судорожно натягивать прозрачные панталоны. К черту! Он больше ни секунды не останется в этом гнезде порока и разврата! Он вернется в Техас и начнет новую жизнь, простую и честную. Постепенно воспоминания обо всех этих глупых и развратных бабах выветрятся из его памяти, и, возможно, однажды он встретит хорошую, добрую девушку, которая полюбит его и согласится выйти за него замуж…
Джейк торопливо выбежал за дверь и со всех ног припустил по коридору. Впереди его ждала свобода».
Пребывая в полном восторге от плодотворно проведенного дня, Фиджи отправилась в спа-салон, даже не удосужившись выключить компьютер.
11
Ральф Лиделл. Лили Рей.
Два имени из названных Джерри Ли Морт нашел в компьютере массажного салона. Тот самый сенатор от штата Юта и та самая подружка Джерри, модель и свежеиспеченная миллионерша Лили Рей.