Хотя… Все равно мерзко и унизительно, потому что, несмотря на всю твою силу и широкие улыбки, всем все известно, и наступает час икс, время «Ч», когда из круговорота лиц можно выбрать настоящие, человеческие, или очень напоминающие человеческие, которые искренне сочувствуют, потому что понимают и когда-то сами пережили нечто похожее, а сейчас… сейчас они просто нашли минутку в своем плотном графике, чтобы остановиться и сказать пару добрых слов, в которых ты отчаянно нуждаешься, но даже под пытками никому не признаешься в этом. Потому что сильная женщина доверяет слезы лишь подушке, а утром снова рисует маску из дорогой косметики, чтобы никто не увидел следов откровения.
Наверное, мне повезло, потому что у меня была Люська, которая пережила целых три подобных предательства и при этом не перестала верить в любовь. «Дура!» — скажете вы. «Счастливая» — возражу вам я. И знаете, все мы будем правы.
Итак, у Люськи развалились три брака оттого, что все ее мужья нашли ей замену моложе, красивее, богаче. В общем, без проблем, как сейчас принято это называть. Да и сами браки, даже оптом, все вместе, длились короче, чем один мой.
Мы же с Артемом год встречались в институте, а после получения дипломов врачей расписались и прожили, как мне казалось, душа в душу еще пять с половиной лет.
— Мы с тобой горы свернем! — убеждал меня любимый, переключая каналы с футбола на хоккей, я же мыла, готовила, ходила по магазинам, надраивала до блеска бывшую бабушкину однушку, пытаясь прикрыть картинками и салфеточками следы отсутствия ремонта. Да, тогда я считала, что так создаю нечто светлое, что нас объединяло.
— Ребенок не нужен. Поживем для себя! — говорил мне Артем, и я пила курсом таблетки. Оно и понятно, горы никуда и не думали сдвигаться. Прибавлялись лишь картины с салфеточками, но и их уже не хватало для веры во что-то светлое.
— Врач — это не перспективно. За фармакологией будущее, — убеждал меня ни дня не работавший супруг, вкладывая последние заработанные мною деньги в сомнительные витамины, которые почему-то у него никто не брал. Видимо, не дожили еще до того будущего, и не очень с этим торопились. Я же брала дополнительные дежурства в родной хирургии, где и трудилась травматологом, в ожидании, что вот-вот рассеется сгущающаяся тьма.
— Ей восемнадцать, она беременна, ее отец шишка в облздраве. Как честный и порядочный мужчина я не могу поступить с ней подло, — просто сказал Артем, заявившись три дня назад ко мне на работу.
«А со мной можешь?» — хотелось кричать мне, но я лишь покачала головой и ушла вправлять вывихи и штопать порезы. Разреветься не давало лишь осознание того факта, что моим пациентам больнее, они страдают не меньше, чем я в душе, поэтому несправедливо добавлять им проблем.
Как дошла тогда до дома, не помню. И уже здесь меня накрыла тьма. По сути, я даже позвонить никому не могла. Подруги, друзья, родственники, знакомые и пациенты. Что я услышу в ответ на свои проблемы? Сама виновата? А мы предупреждали? Мне всегда твой Артем казался хоть и симпатичным, но гадом? Нет уж. Я бы и от мироздания спряталась, если б могла, но это невозможно.
Благо, до праздников дали отгулы, ожидая наплыв покалеченных новогодним гулянием, у меня имелась подушка — верная подружка, и я голосила сколько хотела. День, или даже два.
А потом мирозданию надоела истерика брошенной, одинокой, растерянной бабы, и оно послало мне Люську. Люсьен была просто моей соседкой. Ничего особенного: дай стакан соли, не будет ли пять тысяч до получки, давай по пять капель и «все мужики…». Обычные отношения тех, кто вынужден существовать рядом.
Однако сегодня пришедшая за одним яйцом в долг соседка в полной мере осознала всю степень своего попадания. К тому времени, как Люська позвонила в дверь, я уже не могла держать в себе все свое горе. Оно не помещалось и буквально где-то в горле, выплескиваясь через край, как вода в доверху наполненном кипящем чайнике.
И удивительно… Ничего из того, что я ожидала услышать, Люська не произнесла. Она вообще сделала вид, что не понимает, зачем я реву. Конечно, за три предательства любой приспособится. Но тогда я о ней этого не знала, поэтому от неожиданности успокоилась.