Держа гамбургер, он вскинул плечами, по руке стекает соус:
– Ну, я искал, ничего не подошло.
– А что бы тебе подошло?
Какое-то время Хадсон работал на лесопилке. Еще вроде пару раз был продавцом. Смутно припоминаю: совсем немного он проработал в магазине «Все для дома». В остальном я понятия не имею, чем он занимался последние несколько лет.
Даже не представляю, чем ему хочется заниматься. Единственным увлечением был бейсбол. Он его бросил, и я не знаю, нашел ли что другое.
Сын дожевал. Проглотил. Вытер рот салфеткой:
– Не знаю. Мне нравится работать руками. Надеюсь, с работой у дяди Браунинга все в силе.
– Еще не узнавал?
– Дядя обещал все уладить.
Звучит не слишком обнадеживающе.
– А что за работа? – спросила я.
– У него своя шахта.
– Шахта? Разве рядом с нами есть шахты?
– Да, рядом с Вистой-Фоллс.
Туда ехать полчаса, не так уж и плохо.
– Она под землей? – Мне жутко при одной только мысли.
– Нет, мам, – он забавно улыбнулся. – Это не угольная шахта. Там в основном добывают глину. Карьер сверху. Не под землей.
Немного успокоившись, я кивнула.
И все же было бы неплохо, помогай он мне по дому. Не хочу давать ему список дел, но от этого, пожалуй, будет толк. И для него, и для меня. Ясно ведь, он не знает, куда двигаться дальше. Пока не попробует, не узнает. Нужно начать. Помню себя: записалась на вокал, стала играть на фортепиано и уже всерьез задумалась о концертах.
А прежде только и делала, что мечтала. Представляла себя певицей: включала на всю катушку магнитофон и танцевала в комнате с расческой в руках. Пару раз пробовалась в мюзиклы – ходила на открытые прослушивания, роли так и не получила. Но на уроках по вокалу я обзавелась знакомствами, благодаря которым потом пела на свадьбах и корпоративах. Чем больше я выступала, тем сильнее мне это нравилось. И получалось у меня все лучше и лучше.
Видимо, и Хадсону нужна такая мотивация.
Мои мысли прерывает телефонный звонок.
– Ну вот. – Хадсон торопливо вытирает пальцы салфеткой и засовывает руку в карман, достает из джинсов телефон – звонок стал громче. Ответив, прикладывает трубку к уху. – Привет, дружище. Чего хотел? – Он сгреб упаковки в кучу, взял в свободную руку и выкинул в мусор. Громко рассмеялся: – Хорошо. Мне нравится! – Все за собой убрав, оторвался от телефона: – Я пойду, – прошептал он. – Спасибо за ужин.
Я кивнула.
– Да. Конечно, я в деле, – произнес он в трубку, выйдя с кухни.
Торможу его, пока не ушел из дома:
– Хадсон, подожди.
Он обернулся в дверях, бровь немного поднята, телефон у уха.
– Вечером в пятницу на ужин придут Кендра и Тео. Хотят повидаться, так что ничего не планируй, ладно?
– Ладно. – Я ожидала чуть более восторженного ответа. Но все же удивлена не сильно.
С того самого дня, как мы с Дарреном узнали, что я беременна Кендрой, наши споры по поводу детей не утихали. Я была бы рада и одному ребенку, но Даррен хотел еще, лучше мальчика. С ним он проводил бы много времени.
В итоге своего он добился, и у Кендры появился брат. Не сказать, что она обрадовалась. Все детство они постоянно дрались. Вот бы дети стали ближе – как было бы хорошо.
Доедаю бургер, встаю из-за стола и собираю оставшиеся упаковки. Ярко-розовое солнце клонится к горизонту, небо покрывается дымкой.
В доме Лесли горит свет, окна открыты. Замечаю ее силуэт на кухне, у столешницы, похоже, что-то себе наливает. Чай, скорее всего. Она всегда отдавала ему предпочтение. В те времена, когда мы еще были друзьями, я часто заходила к ней. Мы сидели на диване перед телевизором и пили чай. Наверное, поэтому мне было с ней так хорошо. Мы прекрасно дополняли друг друга. Она была моим якорем. Я могла расслабиться, побыть собой. Не надо было кого-то из себя строить, пытаться кому-то понравиться. И наоборот: я вытаскивала ее на тусовки, куда мы ходили только девочками, она открывала себя с новой, более эмоциональной стороны.
По мнению Даррена, она была идеальной женщиной. Знаю потому, что во время ссор он ставил ее образ жизни в пример.
«По вечерам Лесли всегда дома с семьей», – говорил он так, словно тут есть чему завидовать. Ругался, что я часто пропадаю ночами.
На деле у него не было никакого права упрекать меня в том, какую жизнь я выбрала. Ей-богу, когда он проводил вечера с детьми, он, в отличие от Лесли, на диване сидел уж точно не с чаем.
Какое-то время свою алкогольную зависимость он от всех скрывал. Но возвращаясь с концерта поздно ночью, в его дыхании я часто ощущала запах алкоголя. Уснув в нашей кровати лицом кверху, он громко храпел. Как ни странно, меня это не волновало. Думала, он пропустил пару стаканов. По этому поводу я ни капельки не злилась. Я и сама любила выпить. Еще до свадьбы я прекрасно знала о тяге Даррена к выпивке. На свиданиях мы всегда пили: до ужина – коктейли, во время – вино, после – портвейн. Когда мы приглашали гостей, Даррена больше волновал перечень вин, что будут на столе, чем блюда. Но я и предположить не могла, что есть повод для волнения. По праздникам мои родители тоже баловали себя алкоголем и за ужином нередко пили коктейли и вино.