Ну уж нет! Приятно, конечно, в кои-то веки почувствовать на себе толику мужского внимания, но не здесь и не сейчас! И не он!
Я обернулась на дом, как на последний оплот защиты. Где же Келлан, когда он так нужен? Веранда светилась, но где-то далеко-далеко. Даже голосов не было слышно. Как же я умудрилась уйти аж до самого берега? Вот оно, море, в двух шагах, заглушает рокотом любые звуки. И с освещённой террасы наверняка не видно того, что происходит на тёмном берегу.
Но неужели обо мне позабыли? Так ведь и обидеться можно!
– Отпустите, – строго попросила я, встряхнув порабощенной конечностью. Мужчина только усмехнулся. – Я тут не одна.
– Так и я не один, – осклабился собеседник. – Чего оглядываешься? Твои друзья своими делами заняты, а мы, давай, займёмся своими, – и нагло умостил свою лапищу мне пониже спины. Ну уж...
– НЕТ!
Голос разнёсся, казалось, по всему побережью, эхом отскакивая от обнимающих море скал. Мой громкий протест ещё звучал в воздухе, порядком оглушив наглого кавалера, как и лёгкое шоковое заклинание, которое я пропустила сквозь пальцы в его ладонь, когда действующих лиц на берегу прибавилось вдвое – Келлан в компании тролля умудрились без слов объяснить смутьяну, что приставать к девушкам может быть опасно. И больно.
Подхватив пьяного ловеласа за воротник, жалобно затрещавший от напряжения, тролль уверенно потянул безвольную ношу в сторону веранды. Мы с вампиром направились следом.
– Ты как? – тихо поинтересовался Келлан. Я передёрнула плечами, стряхнув его руку. – Прости, я не сразу заметил, что тебя нет. К Рамирии пристал приятель этого... пытались сперва словами объяснить, не калечить – человек же, и совсем ещё мальчишка. Но он явно нарывался на конфликт. Я его совсем слегка приголубил ведь, а парнишка рухнул, как подкошенный, пришлось Лиррэну брать дело в свои руки. В этой суматохе то, что тебя нет, заметили, лишь когда хозяин с ужином пришёл и удивился, что нас не пятеро.
– Угу. Ясно.
– Ты что, обиделась?
– Нет, конечно. Я же магичка и прекрасно могу за себя постоять.
– Да, я слышал, – после долгой паузы произнёс Келлан. В интонации сквозил плохо сдерживаемый гнев. И на кого, интересно, вампир вздумал злиться? Хотя что гадать – наверняка на меня, не на себя же.
А на веранде тем временем разыгрывался настоящий спектакль. Тощий белобрысый мальчишка печально постанывал под пальцами эльфа, изображая предсмертную агонию, между тем усердно кося глазами на Рамирию, всю пунцовую от возмущения. Кончики ушей – ярко-алые, как спелые томаты – полыхали в светлой шевелюре подобно путеводным кострам. За камерным представлением лениво наблюдала Халле и с жутковатыми звуками грызла орехи в карамели.
– Хватит! – рявкнул тролль, небрежно сбросив ношу. Безымянный мужик тюкнулся затылком об дощатый пол и даже не пикнул. В два шага подошёл к побелевшему мальчугану и ткнул пальцем-сарделькой в тощую грудь. – Вали, сопляк!
«Сопляк» шмыгнул носом, кадык на худой шее дёрнулся туда-сюда, а из горла вырвался комариный писк с некой претензией на несогласие:
– Это ещё почему? За комнату уплачено!
– Потому что Юрхуну ты не нравишься! – весомо заявил хозяин, нависая зелёнокожей горой, готовой вот-вот обрушиться на кое-чью глупую голову.
– А я и не троллья баба, чтоб тебе нравиться, – сгоряча ляпнул паренёк, явно не посоветовавшись с мозгами. Или изначально таким увечным уродился – иначе с чего удумал к эльфийке клеиться?
– Баба? Троллья баба?! Тебя, мальчишка, не только женщин уважать не научили, но и старших?! Это уже ни в какие ворота! А идите-ка вы оба спать и охотиться на девиц в каком-нибудь другом месте, у меня заведение приличное! – пробасил Юрхун. Схватил паренька за шиворот, вернулся за вторым и подхватил поперёк туловища, будто не чувствуя веса. Дверь отворил пинком, а уже через минуту вернулся – с пустыми руками и извиняющейся физиономией.
Всё то короткое время, что его не было, мы молча переваривали увиденное и услышанное, даже Халле перестала хрустеть орехами. А по возвращению вытаращились на тролля все впятером. И если мы с девушками казались искренне удивленными – вон, какая речь грамотная сорвалась с его губ, какой поступок совершил, – то мужчины хмурились и смотрели на хозяина с недобрым прищуром. Странно как-то они благодарят за спасение нашей девичьей чести, очень странно...