– Ты нас обманул, – хлёстко произнёс Келлан, когда молчание затянулось.
Юрхун вздохнул. Сел, двумя мускулистыми пальцами отодвинув лавку, и уронил голову на руки. Широкие плечи затряслись.
– Он что, плачет?! – ошалела я. Даже не додумалась голос до шепота понизить. Дура. Тролль оглянулся в мою сторону и зарыдал ещё горше, с подвываниями.
– Вот только не надо строить из себя жертву, – голос вампира чудесным образом звучал громче слёзной истерики.
– Не выдавайте, молююю, – простонал Юрхун. – Они не поймууут. Я столько лееет...
– Думаешь, никто не узнает правды? Так и будешь водить всех за нос? Ложь всегда найдёт лазейку, чтоб просочиться и отравить даже самые светлые помыслы. Ты только вдумайся, что случится, когда кто-то из жителей поймёт, кто обманом жил рядом с ними!
Я недоуменно моргала. О чём это он? Какая ложь? Ну, прогнали в ночь двух перепивших парней. Ну, надавали пару оплеух, чтобы впредь вели себя повежливее. В чём обман-то?
– Здесь же только люди живут, верно? – продолжал напирать вампир, а тролль под гнётом его слов всё сильнее горбился на лавке. – Приютили тебя, болезного, а ты и рад? Рукастый, наверное, как всё ваше племя – дом-то смотрю брёвнышко к брёвнышку. И соседям помогаешь – рядом баня новая стоит, а через три дома – сарайчик. Подкидывают работёнку, да? И случайных путников привечать помогают – кроме тебя никто даже на улицу не вышел, как нарочно. Ну что ты там мычишь? Привычка что ли?
Юрхун поднял заплаканное лицо. Дорожки слёз оставили на зелёной коже влажные серые следы, и до меня, наконец-то, дошло:
– Вы не тролль...
Глава девятнадцатая, в которой вскрываются проблемы нелюдей
Я удивлённо таращилась на текущий по щекам грим и упорно не могла поверить, что передо мной не простодушный глуповатый тролль, а гроза всякого добропорядочного человека – серокожий орк. С кулачищами, клычищами и прочими гипертрофированными по размеру органами. Огромный, страшный и смертельно опасный, как гласила людская молва и подтверждали сотни пострадавших от преступлений, совершённых орочьим племенем. Вот только верзила на лавке скорее сам напоминал несчастную жертву, чем законченного головореза.
– Проститеее... – протянул орк, хлюпая распухшим носом. – Я не хотел обманывать. Я по-честному хотел. Но кто в здравом уме согласится жить рядом с орком? Так, чтобы ставни на ночь не запирать и на дюжину замков не баррикадироваться... о нас же слава дурная ходит – разбойники, головорезы, преступники с пелёнок... А я до указа в столице жил! На окраине, правда, но в столице. Нас там много жило – район Орочьим кварталом обозвали. Школу закончил, грамоту и счёт разумел. Меня учительница-полуэльфийка очень хвалила. Отцу в лавке помогал – и скамейки резные обтачивал, и бухгалтерскую книгу вёл, чтобы всё честь по чести, налоги в казну платили. А потом...
Юрхун вновь уронил голову на руки. Взвыл – коротко, зло, выплёскивая застарелую боль и отчаяние.
– Нас в резервацию погнали. Всем скопом, как животных. Самых дерзких сажали в клетки. Прытких – стегали плетью. Совсем уж пропащих бросали по пути, наспех закидывая ветками, чтобы внимания не привлекали. Я сбежал сам как-то ночью, прятался в лесу. Думал, вернусь за отцом, но... я когда на него наткнулся возле дороги, думал разорву их всех голыми руками. Пусть повесят, пусть голову отрубят – разорву! А отец очнулся. Ненадолго, правда. Сказал, чтобы я отправился к морю – в порту всяко пригожусь. Улыбнулся и... всё.
– А что в порту не заладилось? Или на верфи? – поинтересовался Келлан. Вроде бы равнодушно, но я видела его глаза. Чёрные, как угли – того и гляди вспыхнут ярким пламенем. Опасный взгляд.
– Да ну их, – Юрхун вяло отмахнулся. – Там у всех одна забота – днём заработать деньжат, чтобы вечером по кабакам кутить. И работу тяп-ляп делают, без души. Ржавыми гвоздями лодки клепают из гнилой древесины, чтобы разницу себе в карман положить! Они там все, как один, преступники. И не пытаются жить по-другому – говорят, что хитрость и обман у орков в крови.
– Ну, насчёт хитрости трудно поспорить...
– Так я же не со зла! От безысходности! Не могу я воровать, нутро противится и душа болит, коли против совести иду. Я проговорился как-то об этом певичке одной в таверне, а она возьми и предложи замаскироваться. Вот я и строю из себя слабоумного тролля который год.
– Неужели сразу научился мастерству лицедейства? – хмыкнул вампир и получил в ответ печальный и тяжелый вздох:
– Не сразу, это уже третий посёлок.
– А в первых двух что было?
– Прогоняли, – скривился орк. – Оглоблями, факелами, как чудище какое-то. В первой деревне через неделю, во второй почти через месяц... А тут я держусь уже третий год.