Парк встретил Лили, уже традиционно, кромешным мраком. «Надеюсь, Ли-Синг еще не выпустил собак, – подумала Лили и пожалела, что так мало уделяла им внимания. – Надо будет завтра покормить их. Пусть привыкнут ко мне». Между ветвей проступало холодное вечернее небо. Луны видно не было. В доме, в который она еще ни разу не заходила с парадного входа, светились только два окна – в кабинете. Владения Ли-Синга отсюда не просматривались.
Дверь была открыта. Лили вошла и замерла, привыкая к темноте: не хотелось споткнуться, совершить кульбит и умереть молодой под градом журналов и свертков. Не успела Лили сделать и шагу, как подпрыгнула чуть ли ни до потолка от неожиданно прозвучавшего голоса Уорда:
– Я уже и не ждал Вас.
Лили не видела его лица, но как собака, чующая адреналин, сразу распознала злость, тщательно скрываемую, но не сокрытую. Раздражение мгновенно вызвало раздражение:
– Вы напугали меня, сэр, – довольно резко сообщила Лили, разглядев хозяина поместья, надвигающегося на нее из глубины холла.
– Как поживают сестры? – проигнорировав комментарий Лили, Уорд продолжил наступление.
То, что будет скандал, она уже не сомневалась:
– Я не навестила сестер, сэр. Увлеклась прогулкой после длительного… – «заточения», чуть не ляпнула Лили, но осеклась.
– Затеяли охоту за портмоне или может за их владельцами? В таком платье можно выбрать цели пожирнее, не так ли?
В глазах мгновенно защипало. Лили задохнулась от ярости: чертов черт! Эриннии, задремавшие было от переизбытка покупок, взвились огнедышащими драконами. Уорд протянул руку, но Лили увернулась! Нет, сейчас она не готова к достойному отпору. Она слишком зла!
– Я переоденусь к ужину, – бросила Лили и почти бегом понеслась в комнату.
С силой захлопнув дверь, Лили кинула свертки на пол.
Что он себе позволяет?! Хочет указать ей место? Она его и так прекрасно знает. Ей от него ничего не надо, пусть катиться к черту, и все его подарки ей тоже не нужны! Уйти и никогда не возвращаться. А еще лучше умереть прямо сейчас! Сладкая месть! Пусть знает, что потерял! Лили плюхнулась на кровать, и в ладони потекли сопли-слезы.
Встать, найти коричневое платье – хорошо его не выбросила, вылезти через окно и покинуть мир, в котором повелевает это грубое чудовище. В конце концов, всегда есть варианты – да хоть в шлюхи, зато никто не будет попрекать и отчитывать. Никогда этого не слышала, и слышать не хотела. Но в хаосе злобных мыслей проскочил один беспомощный вопрос: как быть без него? Его прикосновения, улыбка, поцелуи, короткие взгляды…
«Святая Лючия, ну и дура», – проговорила Лили, просматривая как в каталоге события последнего месяца. Все только для него, из-за него, благодаря ему, о нем. Привязалась, любит, хочет, мечтает. Оставить вещи – не проблема, что делать без сердца? Дура, дура, дура, дура, почему нельзя просто как кошка: есть пока дают, перестали кормить – ушла. А что делать сейчас – пресмыкаться, выпрашивать, стоять на задних лапках…
Лили понимала, что обманчивое ощущение всеобъемлющего горя – это неизменное сопровождение женских дел, что Уорд, скорее всего, просто разозлился, не найдя любимый диван на своем месте, но чувствовала себя глубоко несчастной, потерянной и еще очень злой. Мысль о любви к этому чертову Уорду подбодрила ее. Она давала ей право. Какое именно, Лили сформулировать не могла, но отстоять его она желала.
Сменив платье на черное, то, самое первое с кружевами на плечах, она умылась, припудрила красный нос, посмотрелась при ярком свете в зеркало и решила, что готова ругаться с Уордом дальше. «Не так уж я ему мешаю жить, чтобы остаться на улице в коричневом платье!»
За стол сели в полной тишине. Уорд даже не взглянул на нее. Ли-Синг двигался как никогда бесшумно, словно он – астральное тело. Уорд расправлял салфетку резкими движениями бога раздражения. Лили отпила вина с видом светлой печали, набрала побольше воздуха и наигранно-кукольным голосом произнесла:
– Помолимся, сэр!
Вилка с куском ростбифа застыла возле открытого рта Уорда. Лили сидела с улыбочкой идиотки, не отводя глаз от лица Уорда. Ей определенно доставляло удовольствие его удивление, и униматься она не собиралась:
– Шлюхи и воровки зачастую весьма набожны, сэр.
Вилка опустилась на тарелку. Уорд очень медленно потянулся за бокалом. Образовавшуюся паузу Лили заполнила еще одним откровением:
– У нас с едой и богом особые отношения.
Складывалось впечатление, что мистер Уорд совсем раздумал ужинать. Он уперся взглядом в Лили, подробно рассматривая ее лицо, волосы, плечи, шею и ключицы. Закончилось это весьма неожиданно: