Рассказ Зенгера об этих сражениях чрезвычайно интересен (и очень хорошо показывает упущенные союзниками возможности), и ценность этого описания велика благодаря многочисленным рассуждениям тактического плана, отличающимся одновременно полнотой и глубиной, что редко встречается в мемуарах боевых командиров. Его оценка весьма объективна не только в отношении боевых действий, но и политических аспектов этой войны, а также в отношении личных качеств главных лиц стран – членов «Оси». Такая объективность делает его свидетельства о неоправданном разрушении аббатства Монте-Кассино массированными бомбардировками еще более впечатляющим и убедительным.
После прорыва германского фронта южнее Рима Зенгер помогал сдерживать продвижение союзников на реке Арно, а затем их осеннее наступление, когда его корпус удерживал район Болоньи на восточном фланге. Описание генералом заключительных сцен войны в Италии еще более удивительно, и оно является подлинным вкладом в историю. Книгу завершают две особо ценных главы – «Стратегические разногласия союзников» и «Причины поражения гитлеровской Германии» – и, наконец, заключительная глава «Плен» о послевоенной жизни генерала.
В итоге это книга, которую не может позволить себе пропустить ни один человек, интересующийся военной историей.
Капитан Б.Х. Лиддел Гарт[1]
Глава 1
КАМПАНИЯ НА ЗАПАДЕ
ПРОЛОГ
Мир уже закончился, хотя в ту зиму 1939/40 года война для меня еще не началась. Я не принимал участия в Польской кампании. 3-й кавалерийский полк, которым я командовал в мирное время, разбросали по разным частям. Затем мною был сформирован новый, 22-й кавалерийский полк, перед которым стояла задача усилить единственную существующую кавалерийскую дивизию. Несколько недель спустя я стал преемником командира моей бригады генерала фон Вальденфельса, скончавшегося в районе сосредоточения наших частей вблизи голландской границы.
Я отлично понимал, что в современной войне кавалерия анахронизм, но, тем не менее, оставался верным этому роду войск с тех самых пор, как начал в нем службу после Первой мировой войны. Все это напоминало жизнь на острове. Увеличение численности армии началось при режиме национал-социалистов, а структурные изменения в вермахте вступили в силу 30 июня 1934 года. Но это увеличение не распространялось на кавалерию, которой удалось сохранить своих специально подготовленных офицеров, набранных в основном из старого прусского офицерского корпуса. Поскольку сам я родом из Южного Бадена, у меня не было традиционных связей с этими пруссаками. И все же они мне нравились, возможно, потому, что в нынешних обстоятельствах не представляли какой-то реальной силы, так как прусская идея в Германии явно капитулировала перед национал-социализмом.
Так получилось, что еще несколько безоблачных месяцев этой суровой и снежной зимы я провел среди своих младших товарищей. Фактически мы все еще пребывали в состоянии мира в тихих сельских домиках в районе Южного Ольденбурга и Вестфалии. Мой денщик, по фамилии Фейрштак, был славным малым. Спокойный светловолосый парень, поздний ребенок сельского жителя из Гарца, он находился при мне с геттингенских дней. Он был предан моей семье и всегда украшал цветами фотографию П. Среди других денщиков он мало чем выделялся, поскольку был тихим и скромным. Не стремился к общению и популярности, и меня это вполне устраивало. Поскольку дел у него было немного, он обычно часами читал Библию или сидел в прострации перед окном.
Все наши офицеры, как и в мирное время, имели своих лошадей. У меня было три строевых коня, средневеса, и поддержание их в нужной кондиции было для меня одновременно источником радости и здоровья.
Велись военные приготовления для пока неопределенной, вероятной кампании на Западе. Проводились тактические учения, во время которых в деталях отрабатывался марш в Голландию.
По воскресеньям мы совершали короткие экскурсии к ближайшему участку границы у Стрине и обозревали эти места с некоторым любопытством, словно там еще были окопы, как во времена позиционных боев Первой мировой войны. Весна усыпала стройные ряды боярышника желтыми цветами, украсившими колючие изгороди. Одна-две снежные метели проводили зиму, и появилось теплое солнце.
В своем кругу, то есть среди давнишних и наиболее близких друзей-офицеров, я мог обсуждать ситуацию без всяких опасений, или, как говорил мой приятель Бааде, «выражать свои взгляды». Мы как-то неопределенно размышляли о перспективах развития событий на Западе, ибо при нашей инстинктивной неприязни к правительству мы в него не верили, а воспоминания о Первой мировой нас тревожили. В какой-то степени мы доверяли Браухичу и Гальдеру[2], потому что никто не мог назвать их нацистами. Имея основательную военную подготовку, они могли более трезво судить о западном противнике, чем Гитлер со своими советниками. Хотя офицерский корпус кавалерии представлял собой ничтожное меньшинство, его прусское мировоззрение отражалось в некоторой степени на других родах войск. Но от старой прусской системы сохранилось нечто более важное Генеральный штаб с его традиционно реалистичной оценкой перспектив войны против западных держав. Общение со многими офицерами в Берлине, где я несколько лет прослужил в Высшем командовании сухопутных войск, поспособствовало укреплению во мне военного скептицизма, который я уже ощущал и с политической точки зрения. Я вспоминаю сейчас беседу с начальником Высшего командования сухопутных войск генералом фон Гаммерштейном, ушедшим в отставку вскоре после прихода Гитлера к власти. Генерал был уверен, что наша политика превратит нас во врагов Запада и приведет к поражению.
1
Гарт Базил Лиддел (1895-1970) – английский военный теоретик и историк.
2
Браухич Вальтер фон (1881 – 1948) – генерал-фельдмаршал (1940), в 1938-1941 гг. главнокомандующий сухопутными войсками. Гальде р Франц (1884-1972) – генерал-полковник (1940), в 1938 – 1942 гг. начальник Генштаба сухопутных войск.