— Не понял...
— Я сама не понимаю. Но когда мама говорила папе, что сегодня он был в постели бог, папа весь день ходил весёлый.
Блич захохотал. Малышка Лу довольно потёрла руки.
— Ну, вот, и тебе тоже весело. Какие же мужики примитивные. Всякой чуши радуетесь. Вот скажи мне, что я в постели богиня. Я вообще не обрадуюсь.
И вдруг внезапно малышка Лу стала очень серьёзной и грустной.
— Блич... я... я теперь страшная?
Каблуки Смотрителя и, правда, повредили малышке Лу лицо. Не так серьёзно, как опасался король Волк, но всё равно путь на конкурс красоты закрыт. Во всяком случае, на детский, что будет с этим лицом, когда Лу начнёт расти, предсказать бы не взялся ни один хирург.
— Нет. Ты не страшная.
— Зачем ты врёшь?
— Ты забыла? Я никогда не вру. Я и в самом деле не считаю тебя страшной.
Тени Блича не грозило стать чумной. Её владелец действительно не мог назвать страшной девчонку, в каждом поступке которой сквозила трогательная забота о нём.
Он успел за эти дни насмотреться на страшных людей. По-настоящему страшных, о которых даже думать жутко. Думать о Лу было легко и приятно. Поэтому неважно, что у неё с лицом. Она — не страшная. А кто скажет обратное — или негодяй, или лжец или пусть попросит у Найруса глазных капель.
— Эй, братик-тень! — в комнату ввалился кузен Ти в тех же доспехах, только очищенных от крови и грязи. На поясе у него висел отцовский меч. — Надо поговорить. Скажи малой, чтоб ушла.
Малышка Лу пробовала было возмущаться, но Блич включил «домашнего тирана» и пришлось крохе ретироваться без споров.
Кузен Ти коротко описал Бличу ситуацию с восточными границами, а затем сказал то, что скрыл от профессора Найруса.
— ...Но и когда война закончиться, я не вернусь домой.
— Почему, Ти? Отец?
— И он тоже. Пока в душе пустота, я не могу думать об учёбе. Вернусь в университет не раньше, чем через пару лет. Но есть и другая причина. Я знаю, в какие королевства ушёл основной поток наших. Это недалеко, но чтоб вышло ещё быстрее, мне, надеюсь, поможет с телепортацией один знакомый волшебник, живёт в Восточном Барте. Я соберу всех тениров, которых найду, и всех из народа Теней, кто поддержит мою идею. А ещё у меня есть по стране небольшое количество знакомых из человеческой расы, кто сочувствует нам. Все боевитые парни, один предупредил о появлении Меченосца. Жаль, что ты поторопился уйти из принцев Тропы. Её отряды тоже бы пригодились.
— Что ты задумал, неугомонный тенир?
И юноша поведал Бличу планы, которые вскрыл отец.
— ...Папе эта идея не нравилась. И я уступил ему. Но я вынужден вернуться к затее. Обстоятельства изменились. Скоро охотники придут сюда. Много охотников.
— Почему?
Кузен Ти посмотрел на Блича с той жалостью, с которой смотрят на людей, не понимающих очевидного.
— Потому что здесь была вспышка Чумы. Пусть Чума заперта, но она есть. Чумную волну видело больше сотни человек. Они будут обсуждать это диво. Обсуждения породят сплетни. Сплетни станут слухами. Слухи дойдут до охотников. И тогда... на севере есть посёлок из наших. Большая община.... Там не должно повториться то же, что в Фаэтоне.
— И не повторится. Расскажем охотникам правду? Что мы открыли тайну Чумы. Просто не суйте нас в свои интриги, не заставляйте врать или предавать, и всё... Чумы не будет.
— Да они даже не станут слушать. И потом, отец был прав — знание причины не решит проблемы. Жить по правде в мире, который стоит на лжи, можно только до определённых границ. В чём проблема общества, которое выстроили люди, что здесь не просто врёшь, а, порой, незаметно для себя. У тебя есть внутренний механизм, мешающий пойти против своей природы... Ну, вспомни, что ты испытываешь на уровне физиологии, когда думаешь о лжи?
Бличу стало дурно, когда он вспомнил. Тошнота. Чугунные мышцы. Боль.
— А теперь представь, из-за какой-то болезни, или под сильными эмоциями этот механизм ослаб. И тогда... ты сам не заметишь, как соврал. И всё. Твоя тень уничтожает города и страны.
— Найрус найдёт лекарство! Я уверен!
— Охотники не будут дожидаться.
— У них пятидесятники!
— А у нас стражи теней — посмотрим чья возьмёт. Должны быть. Я уверен, в какой-то семье да живут излечившиеся бесы. Нет, Блич, не отговаривай, я хорошо подумал. Иного выхода нет. Или мы их, или они нас. Они почти сбросили нас с континента в море. Нам больше некуда отступать, а, значит, пора переходить в наступление. За нами эффект неожиданности, они просто не ждут упреждающего удара. И когда последний лагерь ненавистных охотников вспыхнет в ночи... вот тогда я вернусь в университет, к книгам, и обещаю, больше не прикоснусь к оружию.