На сцене появился, сильно прихрамывая, нарядный малыш с виолой и не менее нарядная девочка. Для малыша зрительское внимание было привычно, а вот девочка заметно нервничала. Блич подвёл её к клавесину и прошептал, закрепляя зеркало:
— Вот так ты увидишь левые клавиши. А со временем научишься играть, на свои пальцы даже не смотря. Всё будет хорошо, малышка Ла.
Представление не начиналось. Блич ещё кого-то ждал. Наконец, в дверях послышались голоса:
— Секретарь, ты здоров на головушку? Где я, а где музыка? Нашёл, понимаешь, эстета.
— Это просьба братика Блича, я что сделаю?
Короля Волка, чтобы не разошлись швы, пришлось доставить в инвалидном кресле, как и атамана Ракку, как и многих раненых бойцов Ока и разбойников.
Девочка начала первой, тут же сбилась и закрыла лицо руками. Но слушатели не стали смеяться, а подбодрили аплодисментами, и малышка Ла попробовала второй раз. А затем на аккомпанемент клавесина лёгла мелодия виолы, и в зале, казалось, люди даже забыли как дышать.
Валли Хромоножка впервые выступал в настоящем театре и не уронил того доверия, которое ему оказали по просьбе Блича. Он играл не на виоле — нет, он водил смычком по струнам души каждого слушателя. Мягко и нежно, как родная мама. Трепетно и чутко. Деликатно заглядывал мелодией в самые потаённые уголки и оставлял на память золото чистых эмоций.
Инге плакала, вцепившись в плечо Найруса, но это были уже другие слёзы. Не сжигающей сердце скорби, а светлого прощания и окончательного примирения. Найрус гладил её по руке и продолжал думать о Гулле. Но уже не как о покойнике, а как... о том, кто никогда не умрёт в твоём сердце и всегда будет незримо рядом. Фейли испытывала аналогичные эмоции. Думая о чём-то своём и почему-то стесняясь смотреть на Волка, роняла слёзы сожаления Хмаи.
Секретарь, закрыв глаза, отдавался музыке с тем наслаждением, какое доступно лишь понимающему её теорию эстету.
И кто бы мог подумать, что Ракка Безбородый — жестокий и не знающий пощады убийца, участник, пусть и против своей воли групповых насилий над девушками — способен заплакать. Остро ощущая бессмысленность всего, что было раньше, и свою вину перед этим миром, где главная ценность — дети и семья, а главное удовольствие — поход в театр. Которому угрожал семь лет миром, где лихость разбойная мерило всего, а кто выпьет больше и сожрёт, тот и достоин уважения.
И только Волк, несчастный Виклор Волк опять силился заплакать, но не мог, при всём желании не мог, словно сожгло до корней его слёзные железы всё то горе, которое довелось увидеть в жизни.
Когда Валли и малышка Ла закончили концерт, зал буквально взорвался аплодисментами.
— Я же говорил, всё будет хорошо, — шепнул клавесинистке из-за кулис Блич.
Хромоножка не нуждался в поддержке. Он и без того знал, что великолепен в музыке.
И никто не увидел, как с крыши, с которой подсматривал и подслушивал, спустился по пожарной лестнице Олэ Меченосец.
Глава шестнадцатая. Гарантия.
Столб дыма и переполох в лагере противника объяснили защитникам Восточного Барта, почему утро началось не с привычного обстрела из Большой Лу, — так они прозвали главную катапульту противника. И ещё до того, как из тумана показались герои рискованной вылазки, было понятно, кто её совершил.
— Проклятые мальчишки! Я же приказал никому не покидать стены! — рявкнул комендант Самар. — Никакой дисциплины! Опять их выходки.
— Однако каждая приносит неоценимую пользу делу обороны города, — заметил его первый помощник.
— Они — дурной пример, — не согласился Самар. — А если все начнут поступать так же?
— Не начнут. Такой безумной храбростью невозможно заразиться. Подобные смельчаки, как эти двое, рождаются раз в сто лет.
— Ладно, скажи, чтоб готовили арбалеты прикрыть героев.
Мощный залп избавил отважных мальчишек от всех преследовавших ландскнехтов, кроме четверых самых быстрых — по этим боялись стрелять, опасаясь задеть героев.
— Герт, не останавливайся! Я разберусь!
Парень постарше опустил забрало шлема-бацинета с белым плюмажем и, на ходу обнажая полуторник, метнулся к почти нагнавшим его наёмникам.
Манёвр вышел настолько неожиданным, что первый ландскнехт просто налетел грудью на меч. Что не причинило ему вреда (оружие соскользнуло по кирасе), но и счастья не принесло — кузен Ти ударил головой, и наёмник всеми косточками лица ощутил преимущества закрытых шлемов перед открытыми.