— Да, понимаю. Тот огромный рыцарь позавчера казался неуязвимым, но как ловко ты ему вонзил меч в щель забрала.
— Не скромничай. Я имел с ним время повозиться только потому, что ты отсёк пеших сержантов. Вообще, у нас неплохая команда, друг.
Они, действительно, стали настоящими друзьями. Герт в мыслях своих даже немного стыдился перед Бличем, к которому так тянулся, а теперь чувствует себя гораздо комфортней с его двоюродным братом. С тениром мальчика сблизили не только совместные приключения. Гуллейн младший обладал кучей недостатков от заносчивости до вспыльчивости, но именно это и нравилось. Можно было не стесняться собственного несовершенства.
Герт стал намного увереннее в себе, и у него ослабло желание иметь рядом советчика, для которого бы не стоял выбор между меньшим и большим злом, а всегда только между «хорошо» и «плохо». Теперь он сам легко совершал любой выбор, полностью принимая на себя его последствия.
И отныне Герт точно знал, что Блич никогда не будет его понимать так, как он об этом мечтал. Ибо не окажется в ситуации «предать одно, чтобы сохранить другое», а если и окажется, то всё закончиться Чумой теней.
Но тяга осталась, правда, поменяв вектор. Теперь Герт видел всю ранимость сверстника-тени. Да, Блича изменили последние приключения. Он уже мог за себя постоять и лучше разбирался в людях. Но внутри — Герт успел почувствовать за то недолгое время между боем в логове и уходом на войну, когда получилось с ним поговорить, — всё ещё оставался очень уязвим.
Блич бы, наверное, очень обиделся, если бы узнал, но Герт сейчас воспринимал его как младшего брата, даром что они ровесники. И очень хотел по-настоящему с ним сдружиться уже с другой целью — удовлетворить естественную тягу делиться опытом и заботиться.
И уж кузену Ти точно не следовало знать, что его — всегда готового напомнить, что он старше, выше и физически крепче — Герт считал абсолютно равным себе.
Ребята решили свернуть в лазарет, проведать пленного рыцаря. Лекарь встретил их со странной улыбкой.
— Как себя чувствует мой пленник? Не сильно я его пришиб? — спросил кузен Ти.
— Обошлось, хотя таким сильным ударом ты мог и шею сломать. Вообще, ни одна другая девчонка бы на её месте не выдержала.
— Что?! — хором воскликнули ребята. — Какая девчонка?
— Самая крепкая, какую я видел. Вообще, она умоляла не говорить, но я не карась и не окунь задарма молчать. Кошель у неё кто-то украл, а доспехи и оружие она продать отказалась.
Кузен Ти сглотнул слюну. Если известие, что он дрался с девчонкой, выйдет за пределы лазарета, то прощай вся заработанная за эти дни слава.
— У нас есть дюжина золотых. Достаточно?
— Ну... ладно. Клятва Светом, не скажу ни слова. И угомоните её брата, а то я обращусь к коменданту. Щенок хотел убить меня стулом, когда я намекнул, что моё молчание не бесплатное.
Они зашли внутрь и увидели храброго оруженосца, — ему, действительно, было где-то десять лет, — и рыцаря, оказавшегося девушкой.
Она сидела на кровати в одной сорочке, с компрессом на голове. Заметив посетителей, сразу же накрылась покрывалом, но Герт успел заметить, что хоть в ней и чувствуются мышцы, а не рыхлость домашних девушек, но нет никакого мужланства, как можно было бы предположить по лёгкости, с какой она двигалась в полных латах. Сравнив с возлюбленной, к своему стыду он понял, что фигура ратницы ему нравится гораздо больше. В Фейли было ещё очень много девчоночьего, подросткового, а пленница Ти была именно девушкой, уже взрослой, хоть и юной. Только попросив мысленно несколько раз прощения у будущей, как он был уверен, жены, Герт успокоился.
Ничего, через пару лет у Фейли тоже всё, что нужно, достигнет нужных размеров. А может, и не достигнет, может это её врождённый тип женственности... Всё равно он её не бросит, ибо не в фигуре счастье.
Что касается тенира, то меньше всего его заботило, какая у пленницы фигура — он был в гневе.
— Ты что натворила, а? Хоть понимаешь, дура, какой для меня позор драться с девчонкой?!
Маленький оруженосец сделал такое движение, будто хотел вынуть из ножен меч, вспомнил, что меч у него отобрали, как у пленного, и схватил всё тот же стул, которым угрожал лекарю.
— А ну, немедленно, извинись перед принцессой Салливей! Да как ты смеешь в таком тоне общаться с девушкой королевской крови?!
— Ага, принцесса. А я басилевс империи византов. Вон там, на Блейре, мой флот стоит.
— Стой, — тихо сказал Герт. — Она... она не врёт. Ты же Салли, Принцесса со шрамом? «Чьих губ никогда не коснуться другие губы, чьё ложе вечно будет пустым»? О тебе пели менестрели, когда в моей стране рыцари ещё дрались на турнирах.