— Ты чего, старый? — малышка Лу показала кольцо. — Я ему жена.
Добрый старик засмеялся. Блич одёрнул жену за платье и шепнул, что она ведёт себя по-хамски. Девочка надула губы и пообещала, что теперь она слова не скажет. Блич попытался своей вежливостью компенсировать её манеры. Он в самых красивых выражениях поблагодарил за помощь, но отказался от приглашения. Объяснил, что они очень спешат, их родственники попали в беду.
— И что? Если вы не опоздаете на пару часов, им это поможет?
Блич честно ответил, что, скорее всего, нет. Вряд ли они вообще смогут помочь им без помощи взрослых.
— И теперь, когда мы это выяснили, ты... как тебя?
— Блич. Меня зовут Блич.
— Так вот, Блич. И ты по-прежнему считаешь, что отказаться отобедать с тем, кто спас тебе жизнь, это хорошая идея?
Блича покоробило, как и любого бы на его месте, что старик попрекает услугой, которую только что оказал, тем более, по собственному капризу — ни о чём Блич не просил и даже не звал на помощь. Но с аргументом, что это будет невежливо, не мог не согласиться.
— Я не задержу вас надолго. Тем более, у меня дома для тебя и твоей спутницы, возможно, найдётся по целой паре башмаков.
Старик, его звали Бий, действительно жил совсем недалеко, в двухэтажном деревянном доме. Поднимаясь по лестнице, малышка Лу шепнула, что Бий очень ей не нравится. Он плохой, он неприлично посмотрел на Блича, когда тот наклонился выдернуть колючку из босой ноги. Блич попросил объяснить, как взгляд может быть неприличным и напомнил, что она обещалась больше ни слова не произнести. Малышка Лу ответила, что он дурак.
Бий жил очень просто, даже аскетично, комнату его вполне можно было назвать каморкой. В доме было много квартир, но все они, по непонятным причинам пустовали.
Огромное количество предметов религиозной тематики подтвердило мысли Блича, что старик считается у каторжан за святого.
Обед был простым, но сытным. Малышка Лу как всегда потребовала добавки. Бий засмеялся и сказал, что чревоугодие не способствует духовности, и привёл пару цитат из священных книг. Кроху не впечатлило. Она послала старику взгляд, который ясно говорил, что теперь они враги на всю жизнь.
Бий попросил подростка рассказать о себе. Обида, что старик попрекнул своим подвигом, отпустила, и сейчас Бличу Бий казался доброжелательным и умным человеком. Он почувствовал к нему странное доверие, и начал рассказ с того, что он не человек, а представитель иной расы. Кратко описав народ Теней, правда, без упоминания Чумы, он сразу перешёл к объявлениям на столбах и стенах, и как его приняли сразу и за какого-то маньяка и за курьера по дурману. И виной последнего — башмак. Башмак, который снял с ноги и утопил просто, чтоб поддержать одну девочку.
Старик смеялся до слёз.
— Нет, мальчик.... Так влипнуть... Это надо было умудриться... И именно ты попался, когда они собрались опознать курьера по одному башмаку! Ха-ха-ха!
Бий смеялся над Бличем, но без издевательства, без злобы. Бличу это понравилось. Он почувствовал к Бию ещё большее доверие и рассказал о других своих бедах. И радости его не было предела, когда выяснилось, что старик употребит весь свой авторитет перед ночной армией на то, чтобы мальчик получил обратно своих родственников.
Затем поступило предложение принять ванну, пока Бий ищет подходящую обувь. Блич после двадцати ныряний мягко говоря, не чувствовал себя грязным, но решил не обижать радушного хозяина отказом.
Когда подросток закончил и уже вытирался полотенцем, он почувствовал на себе какой-то взгляд. Резко обернувшись, увидел Бия.
Сразу вспомнилось замечание крохи, что старик посмотрел неприлично, когда он наклонился. В сердце зашевелились какие-то очень неприятные, но ещё не осознаваемые, не конкретные подозрения. Но Бий легко их развеял.
— Извини моё любопытство. Просто ты сказал, что не человек. А я вот гляжу и... не вижу совсем никаких отличий. Кроме разве что грудной клетки... она достаточно широка.
— Нет, грудная клетка у меня такая от любви к плаванию. Я могу вам показать пару трюков с тенью, чтоб вы поняли лучше, чем мы отличаемся. А ещё у нас другого размера и формы сердце, немного иное кровообращение, нам сложнее жить без сладкого, чем вам, говорят, мы совсем не тлеем после смерти, и мы легче вашего переносим некоторые яды.
— И лекарства на вас тоже...
— Нет, насчёт лекарств мы с людьми в одной лодке.
— То есть, любые снадобья от желудочных до снотворных?