— Почему мы должны тебе верить? А если ты приведёшь нас в ловушку?
— Может, и приведу. А ты мне и не веришь. Ты веришь Каю.
Да, это Кай. Кай, которому пришлось и самому объясняться за внезапное исчезновение, убедил профессора поверить Олэ и принять его помощь. Они говорили почти двадцать минут. Вампир блистал красноречием и убедительной аргументацией, а у Найруса словно корова языком слизала образование, только клокотали эмоции. А когда эмоции иссякли, Найрус поверил Каю. Просто поверил. Было это ошибкой или нет — выяснится очень скоро.
— Кай не сказал, о чём вы говорили, когда он тебя нашёл.
— И я не скажу. Но разговор был длинным.
Профессор понял, что дальше смысла беседовать нет, и вышел во двор. Здесь его ждали шестьдесят три бойца Герцогова Ока и девятнадцать, включая двух грандмастеров, фехтовальщиков Пера — все, кто сейчас свободен в этом братстве от заказов. Каждый из братьев Пера пришёл биться бесплатно, хотя Найрус и мог выбить оплату их услуг. Простую стражу не привлекали (рискованно, там могут быть шпионы Девяти), кроме одного расследователя. Того, который продал Найруса Ловило, и вот теперь готовился кровью искупить вину. Найрус передал ему меч Олэ, сказал, что он будет идти сразу за охотником.
Затем, Найрус напомнил, в каком порядке они двигаются. Вначале — бойцы Ока, с кинжалами наизготовку. Как только коридоры расширяться — они берут алебарды, когда дело дойдёт до больших помещений — делают перегруппировку, и выпускают вперёд братьев-фехтовальщиков.
Осталось напутственное слово. Оно было коротким.
— Друзья, не мы начали эту войну. Не мы перешли в ней все грани. Дороги назад нет. Либо мы их, либо они нас. Да благословит Свет тех, кто прав, в этой битве.
Теперь оставалось только дождаться тени кузена Ти.
* * *
Невилл догнал Шибера уже за парком. Ой, нелегко далась эта погоня мужчине чуть за шестьдесят. Но словно некий злой дух хранил Тихого Убийцу.
Невилла сбили с ног, а когда он поднялся, Шибера опять след простыл. Везде сновали люди с факелами, а церкви били в колокола.
— Что случилось? — спросил Невилл.
— Как что? Ну, ты, дед, как с луны свалился! — зло ответил мужчина со шрамом на губе и нагрудным значком конного сержанта, разумеется (новый герцог уничтожил институт сержантерии) в отставке. — Война началась.
— А, так вы всё знаете, — облегчённо вздохнул Невилл. — Нет, сегодня война с атаманами наоборот закончиться.
— Да причём здесь атаманы?! Ты пьяный что ли? — ощерился бывший сержант-конник. — С Биффором война. С герцогством Биффор. Надоело Биффору войска столько времени у своих границ терпеть. Нервы не выдержали. Когда до короля дойдёт и верховных священников, Биффору конец, во всяком случае, его герцогу. Без объявления войны, без уведомления короля. Да такой наглости лет двести не было! Нашим бы только продержаться, пока гонцы до его величества и его святейшества доскачут.
— И что, держатся?
— А я почём знаю?
Невилл рассказал, что тоже тянул лямку сержанта у одного сеньора, назвал знамя и годы службы. Пожалел, что рано ушёл, не дослужился до земельного надела, сокрушался, что новая армия только пропивать жалование горазда, порядка, как во времена рыцарских знамён на поле битвы, нет. Приём удался. Собеседник осклабился.
— Ну... люди говорят, пока держатся. Урон, конечно, сильный понесли. Коннетабль то ли ранен, то ли уже на том свете. Но стоят, держат границу. Сложно, конечно, нашим без рыцарей. Хорошо хоть обороняются, а не наступают. В обороне копейщики повесомей, чем в наступлении.
У Невилла вдруг появилось чёткое ощущение, что и битва на восточной границе часть чьей-то сложной комбинации.
— Игра, идёт большая игра, — задумчиво повторил он слова Шибера Шула.
Глава тринадцатая. Решающая ночь.
Уже перевалило за полночь. Напряжение, которое царило у дома Воина Чести, достигло пика. И вот, когда уже, казалось, нет сил ждать, Найрус заметил в условленном месте машущую рукой тень кузена Ти.
— Пора.
В церквях звенели колокола, а по улице носились толпы людей с факелами. Все кричали про какую-то войну, но о том, что происходит на границе, забылось, когда народ увидел выдвинувшуюся от дома Воина Чести процессию.
Бойцы Ока шли в парадной форме. Мечи братьев-фехтовальщиков были начищены до блеска. Чуть в отдалении держался, ведя на верёвке каторжника с татуировками любителя насилия над женщинами, бледный мужчина с золотыми шпорами на сапогах. Возглавлял процессию суровый человек с безумным взглядом. Всё тело его было в креплениях для ножей, и в каждом — прямо без ножен острый клинок, а тень казалась неестественно длинной — это тень кузена Ти зацепилась за тень Олэ и теперь вела маленькую армию.