- Маргарита Натановна, скоро начнутся занятия, надо успеть переодеться, - прервала наше веселье Елизавета.
Девочка приуныла.
- Не переживай, я буду ждать тебя у бассейна.
Лиза забрала Маргариту, я расположилась на лежаке, принимая солнечные ванны.
- Как дела? – послышался мужской знакомый голос. Саша сидел на соседнем лежаке.
- Тебе мало разбитого носа?
- Вчера ты не казалась такой смелой.
Жуткие воспоминания вчерашнего вечера всплыли в голове.
- Опять будешь за мной ходить? – не желая развивать неприятную тему, спросила я.
- Нет, теперь в этом нет необходимости. Ты все поняла наглядно, что тебя ждет, посмей ты снова убежать, - уверенно ответил мужчина.
И он был прав. Я пыталась не показывать, на сколько меня это испугало, что больше попыток предпринимать не буду.
Время пролетело быстро, мы почти весь день провели у бассейна. После плотного обеда Маргарита уснула на лежаке, не в силах противостоять нахлынувшей усталости.
- Василиса Витальевна это бы не одобрила, - показывая на спящего ребенка, укрытого сухим полотенцем, сказала Лиза.
- Что в этом страшного?
- Она воспитывает дочь… - слезы проступили на глазах Елизаветы, понимая, что больше свою хозяйку в живых она не увидит. – Воспитывала как принцессу, что все должно быть правильно, спать на кровати, кушать только приборами, не показывать своих чувств, всегда оставаться спокойной…
- Но ребенок не кукла, - возмущенно перебила ее я. – У ребенка должно быть беззаботное детство с шалостями и небольшими капризами.
Елизавета пожала плечами, смотря как сладко спит Маргарита.
Наступил вечер. Мужчины, уехавшие на похороны, еще не появились. По просьбе Маргариты, я направилась с ней в спальню почитать сказку перед сном. Я помогла ребенку почистить зубы и умыться. Переодевшись, девочка легла в кровать.
- Я так соскучилась по маме… Папа сказал, что она уехала по каким-то важным делам… Неужели эти дела важнее меня?
- Не говори так Маргарита, - сердце больно сжалось. – Она очень тебя любит.
Как донести ребенку о смерти, не сломав ее психику? Я не знаю. Такую ответственность не хочу брать на себя. Предполагаю, что они для этого и занимаются с психологом.
- Меня Людмила Львовна спрашивает, что я испытываю, когда играю или рисую… Мне нравится играть с тобой. Сегодня был замечательный день, так весело мы играли в воде. Я об этом рассказала.
Я гладила волосы ребенка, столько нежности в этом крохотном создании, столько доброты и любви к миру. Она еще не знает, как бывает жестока взрослая жизнь. Все те мечты, которые мы так нежно храним в своем детском сердце, в надежде, что они непременно сбудутся, взрослея, безжалостно разбиваются о реальность. Я рассказывала ей интересные истории из своего детства, истории о своей сестре, стараясь отвлечь ее внимание от грустных мыслей. Ребенок уснул, я тоже почти уснула, но меня разбудила Лиза, подойдя и наклонившись ко мне.
- Тебя хочет видеть Натан Артурович в своем кабинете.
Я очень медленно встала, пытаясь не разбудить ребенка.
- Я с ней посижу, если вдруг проснется, - сказала Лиза.
Спустившись на первый этаж, я медленно подходила к двери, где меня ждал он. Волнение пробежало по телу. На меня это не похоже, я никогда не переживаю, особенно перед мужчинами, всегда с ними хладнокровна.
- Заходи, - услышав звук открывающейся двери, не оборачиваясь, произнес он.
Я зашла и села на отодвинутый стул, специально приготовленный для меня. Мужчина сидел напротив, держа в руках стакан со светло-янтарной жидкостью, одетый в белую футболку и темные льняные брюки. Всегда безупречно белая одежда, будь то футболка, рубашка или поло, идеально выглаженная. Трехдневная щетина придавала особый шарм этому мужчине, заставляя задержаться на его лице, бездна голубых глаз прожигала насквозь.
- Виски или коньяк?
- Не пью.
- Я не спрашивал пьешь ты или нет… Разговор у нас будет долгим.
Мужчина встал и направился к своему бару. Аура власти и мужской силы тянулась за ним. Через некоторое время Натан протянул мне стакан виски, на дне которого лежали специальные камни для охлаждения напитка.
- Пей!
Я сделала глоток. Приятный вкус, без горечи, благородный и дорогой виски.
- Ну что, Снежана Горохова, тридцать один год, девочка, выросшая в детском доме. Ничего не хочешь мне сказать?
Я поперхнулась, он назвал мое имя, данное при рождении. Увидев мое изумление, он показал глазами на папку, лежащую на столе.
- Здесь вся информация о тебе… Не хватает только нескольких деталей. Что заставило тебя сменить фамилию и имя? Моим людям это никак не удалось найти, как бы они не старались.