Поздоровался издали, кивком. Кручннин из машины не вышел.
Здесь же, на площади у въездных ворот, Катя катала коляску и о чем-то негромко разговаривала с Яшей. По-видимому, они приехали вдвоем, своим ходом. Каким образом, кто им помогал - предстояло выяснить.
Когда прибыл автобус, Кручинин присоединился к процессии.
Изместьев держался особняком, ни с кем не знакомился, за гробом шел одиноко и на почтительном расстоянии. Бросил в могилу горсть земли. Отошел. И еще раз подошел уже после всех. Снял шляпу и постоял со склоненной головой над укрытой венками могилой.
Опустился на колени и трижды перекрестился.
На площади окликнул:
– Виктор Петрович?
– Да.
– Как отсюда добраться до Митина?
– Не успеете, Алексей Лукич.
– И все-таки?
Кручинин смутился.
– Извините, я бы довез... Но дела, вы понимаете?
– Я не прошу вас меня отвезти, я прошу подсказать дорогу. И только.
– На транспорте - сложно. Попробуйте автостопом. На попутках.
– Дорого?
– Помочь вам деньгами?
– Боже упаси.
– До свиданья, Алексей Лукич.
– Прощайте.
По маленькой дорожке, проложенной вдоль шоссе для пешеходов, ехал по направлению к станции Яша в коляске. Катя шла рядом. Они что-то увлеченно обсуждали, и она несколько раз сбегала с дорожки, чтобы сорвать какой-то поздний цветок, поднять крупный оранжевый лист или тронуть рукой мощный ствол старого дуба.
Кручинин уже не сомневался, что на кладбище был кто-то еще наблюдавший и за ним тоже.
2
– Товарищу следователю - пламенный привет.
– Здравствуйте, Гребцов. Я вижу, вы иногда поступаете разумно.
– Очень редко, - улыбнулся Андрей.
На нем был светлый дорогой костюм, белая рубашка, розовый галстук. Волосы аккуратно уложены. Настроен игриво, легкомысленно - причем намеренно легкомысленно, что, сразу заметил Кручинин, стоило ему немалых усилии. Знакомый прием. Почему-то считается, что подобная форма поведения помогает человеку чувствовать себя гораздо свободнее, раскованнее.
Но это ошибка. Все как раз наоборот.
– Вот. Тело вам притаранил. За душу не ручаюсь.
– Пешочком?
– Ноженьки мои. По колени оттоптал.
– Хотите присесть?
– Нет-нет, что вы, Виктор Петрович. Я скотинка подневольная. Как прикажете.
Они неторопливо двинулись по бульвару в сторону Покровских ворот.
– Сегодня арестуете? - спросил Гребцов.
– Погуляем. Там видно будет.
– За мильтона?
– А у вас еще какие-нибудь грешки?
– Навалом, - рассмеялся Андрей. - Хотя бы приставка. Уперли у вас из-под носа.
– Об этом мы тоже побеседуем.
– Виктор Петрович, перед толстяком я готов извиниться. Любая компенсация. Пусть ребра переломает. Не пикну. Любая - кроме тюрьмы.
Да, решил Кручинин, намерен играть под простачка. И пришел подготовленным.
– Расскажите, пожалуйста, о Мамонове.
– Сикилявка.
– И все?
– И этого - много.
– Где он сейчас?
– Виктор Петрович, извините. Меня он больше не интересует. Я падаль обхожу стороной.
– Видеоустановка у него?
– Плохо вы о нас думаете, - усмехнулся Андреи. - Возвращена законному владельцу.
– Марина дала мне сведения только на вас. А те двее, ваши дружки?
– Она правильно сделала, хотя и круглая дура. Они ни при чем. С дедком вашим я сам-нахулиганил. Один.
Кручннин внимательно посмотрел на Гребцова и неожиданно подмигнул.
– И на месте убийства вы тоже были один?
– А! Вот это уже теплее, - прищелкнул Андрей, - Валяйте - разоблачайте.
– Сами рассказать не хотите? Будет и короче, и лучше для вас.
– Не. Будет длиннее. То, что вам нужно, скажу.
– А вы знаете, что нам нужно?
– Примерно... Влип, зараза, - Андрей почесал в затылке. - Но мои личные дела вас не касаются. Закладок не будет. И никаких фамилий. Вам посадить невинного - полтора раза чихнуть. А у меня... остров невезения в океане есть. Вся харя в вате. Жутко неохота, но - придется. Я понимаю. Придется на вашу контуру поработать. Заметьте, бесплатно. А это всегда унизительно. Даже во имя истины, как любят у вас выражаться.
– Что ж, и на том спасибо.
– Да. Сыграем в открытую. Но, Виктор Петрович, никакого благородства. Забыл уже, когда даром работал. Помню только - всегда унизительно.
– Консультировались?
– Не имеет значения, - Андрей нахмурился, помрачнел. - Мне как вас теперь называть? Гражданин следователь?
– Если можно, по имени-отчеству.
– Конечно, Виктор Петрович. Конечно, советовался. Мы не из тех, у кого руки, вися, отболтались. И не из тех психов, которые считают себя умнее других. - Умнее всех на свете. Примерный ученик, - улыбнулся Андрей. - В прошлом босомыга, а теперь ученик. И хотел бы остаться им как можно дольше.
– У вас неплохой учитель.
– Учителя, Виктор Петрович. Между прочим, ивы тоже.
– Вот как? Я успел вас чему-то научить?
– А как же?
– Надеюсь, не врать?
– Ой, Виктор Петрович. Врать. Взаимность вранья - помните? - у классика - первое условие развитого социализма.
– Почти первое. Искажаете, милый мой. Деликатная взаимность. И не развитого социализма, а русского общества прошлого века.
– А мы не русские, что ли?
– Того общества давно не существует - разве вы не проходили этого в школе?
– Ну пусть - почти... Или, как моя матаня говорит: чего не видишь, про то и не врешь.
– Хваткая у вас память.
– Вы не согласны?
– А что еще ваша мама говорит?
– Прибауточница. Она это дело любит.
– Ну что-нибудь? Что запомнили?
– Зачем? - насторожился Андрей.
– Не хотите, не говорите.
– Ну, всякое... Неправдою жить - не хочется, правдою жить - не можется.
– Дамы, драмы, храмы, рамы.
– Не понял старшего товарища, - Андрей озадаченно посмотрел на следователя. - Смеетесь над юношей, попавшим впросак?
– Давайте по делу, - устало сказал Кручинин. - Чем вы занимались в понедельник, 8 сентября? Вспомните. Подробно, с утра и до вечера.
– Алиби? В том-то и закавыка... Измазался по уши ни за что ни про что... Одна надежда на вас, потому и прискакал. А если бы чисто...
– Ищи ветра в поле?
– Бега? Ни в коем случае. Умаслил бы дедка вашего, снял грешок. И с вами - бесконтактным способом.
– Я повторяю вопрос. Что вы делали в понедельник, 8 сентября?
– А ни шиша не делал. Дурака валял. Загорал. Читал. Трепался по телефону. Пилось да елось, да работа на ум не шла. Понедельник. Тяжелый день.
– Значит, в городе? В своей фирме?
– Маринка трепанулась? - вяло спросил Андрей.
– Где вы ее прячете?
– Тут рядышком, за забором. Петровку знаете? А Лубянку? Ну вот примерно между ними.
– Гребцов, - Кручинин неодобрительно покачал головой.
– У вас не шутят? Учту.
– Прописывались?
– Аренда. На неопределенный срок.
– Квартира?
– Дворец... Не теряйте время, Виктор Петрович, Фирма лопнула. Нет ее больше. С сегодняшнего дня нет. И не было никогда. Фьють!
– До лучших времен?
Андрей рассмеялся.
– От вас зависит.
– От вас - тоже.
– Не. Бобик сдох.
– Решающее слово за шефами?
– Ой, Виктор Петрович, - скривился Андрей. - Замнем для ясности. Меня-то по-глупому отловили. А они вам вообще не по зубам.
– Акулы?
– Ничего подобного. Как раз наоборот. Умные, образованные. Члены партии, между прочим. Всегда помогут, выручат... Ой, да чего там. Они эту нашу жизнь - насквозь. И вдоль и поперек.
– Лучшие люди? Герои нашего времени?