— Да, капитан!
— Э… мне кажется, что, возможно… э… произошла ошибка. Места на «Улетающем-2» предназначены строго для технического персонала и для… э… законных родственников Первой Экспедиции. Так как вашей Джуди, кажется, не больше двух, а прошло двенадцать лет с тех пор, как…
Глаза девушки стали ледяными, и она избавила его от необходимости закончить речь, чего, как Арпи только что осознал, он никогда не смог бы сделать.
— Джуди, — ровно произнесла она, — внучка капитана Виллогби Первой Экспедиции. Я его дочь. Сожалею, что моего мужа нет в живых, иначе он бы все растолковал вам, капитан. Есть еще какие-нибудь вопросы?
Арпи поспешно ретировался, чтобы подсчитать потери. В разгар отступления его остановил тринадцатилетний мальчик в необыкновенно толстых очках, с копной грязно-желтых волос, торчащих в разные стороны.
— Сэр, — сказал мальчик. — Как я понял, это новый тип корабля. По-моему, он похож на грузовой корабль SC-47. Не так ли?
— Да, — ответил Арпи. — Да, именно. У него такой же корпус. Я имею в виду, что двигатели и фитинги новые.
— Эх-хэх, — произнес мальчик. Развернувшись, он побрел дальше.
Шум становился громче по мере того, как заполнялось приемное отделение. Арпи было неприятно сознавать, что Острейчер наблюдает за ним с плохо скрываемым презрением, но уйти он не мог: какой-то маленький плотный человечек в сером костюме взял его за локоть.
— Капитан Арпи, я Форрест из Президентской Комиссии и должен высадиться перед отправлением, — низким голосом пробормотал человечек так быстро, что одно слово едва можно было отличить от другого. — Мы проверили вас, и, кажется, вы находитесь в хорошей форме. Просто хочу напомнить вам, что ваш двигатель более важен, чем все остальное, что находится на борту. Если это возможно, доставьте пассажиров туда, куда они хотят, любыми средствами, но если нет, правительство хочет получить этот двигатель обратно. Другими словами, если это необходимо, избавьтесь от пассажиров без сожалений. Ясно?
— Хорошо.
Это внушалось ему практически с момента его назначения, но, после того как пассажиры действительно прибыли на борт, вдруг показалось не таким уж хорошим планом. Неожиданно на Арпи нахлынул ужас, он отодвинул в сторону правительственного чиновника и, проклиная традицию, отправился на мостик так быстро, как только мог, предоставив Острейчеру общаться с оставшимися новоприбывшими. В конце концов, Острейчер умеет это делать.
Но самое тяжелое испытание было еще впереди. Корабль не мог улететь до окончания двенадцатичасового периода, во время которого пассажиры привыкнут к своим каютам и получат ответы на множество вопросов, благодаря чему не будут забредать в служебные отсеки корабля. И еще оставался традиционный капитанский обед — необходимая церемония, в течение которой пассажиры привыкают есть в невесомости, избавляются от первой неловкости в обращении с космическим оборудованием и знакомятся друг с другом. В отличие от капитанского обеда на море, этот космический символизировал начало путешествия.
— Стаффер, как прошла проверка?
— Пожалуйста, сэр, мистер Стаффер, — вежливо ответил офицер. — Все в порядке, сэр. Я попросил начальника смены занести это в журнал, что он и сделал.
— Очень хорошо. Спасибо… э… мистер Стаффер. Продолжайте.
— Слушаюсь, сэр.
Похоже, ожидался долгий вечер. Быть может, Острейчер пропустит капитанский обед? Арпи почему-то сомневался в этом.
Конечно, он не захотел. Он уже давно приготовился к нему. Так как на переделанном грузовом судне не было салона, обед провели в одном из небольших трюмов, содержимое которого временно разместили в коридорах. Все внутреннее пространство трюма занимали столы в форме седел, к которым гости пристегивались ремнями; обслуживание проводилось прямо в воздухе.
За столиком Арпи собрались тринадцатилетний мальчик, которого он встретил раньше, корабельная няня, два техника из специалистов среди пассажиров-колонистов, служащий при генераторе Нернста и Селия Госпарди, сидевшая рядом с ним. Ее не пригласили за семейный столик, так как с ней не было детей; кроме того, она являлась знаменитостью.
Арпи ужаснулся, узнав, что она была не единственной знаменитостью на борту. За соседним столиком сидел Дэрион Хаммер-смит, человек, которого прозвали Завоевателем Титана. Невозможно было не узнать широкоплечего, яркого исследователя и его звучный голос; он привлекал внимание всех присутствующих, особенно женщин. Лысина делала его похожим на прусского офицера старой школы. Вообще он производил впечатление человека жестокого и мужественного и вызывал ассоциации с пантерой, вышедшей на охоту.