Как давно я не ходила сюда? Училась, шила, работала... Действительно ли много пропустила, как говорил Генри? Ах, Генри... глупый мальчик, не понимал, что от меня ничего не дождёшься. Лишь разбитого сердца.
У меня оно ведь тоже не цело.
— Не пора ли нам тусить, девчонки? — Вуди первая чуть пришла в себя после дозы. Сколько времени прошло? Сколько вот так мы сидели и курили?
Да и плевать.
Мы вышли из уборной и почти сразу потеряли друг друга из виду. Мэдди позвал Генри, Вуди смылась с какой-то девицей, а я... Я прониклась музыкой: играла «Abcdefu», танцевали люди, бушевали страсти, стирались в алкоголе границы. Танец в самом центре зала — я ощущала, как многие глазели на меня, кто-то иногда касался моих оголённых лопаток, прислонялись спиной, кружили вокруг. Но я не смотрела на них, молодых, полных энергии людей — танец жизни повелевал моим телом, управлял руками, касался волос и невидимыми пальцами проходил по губам. Тесно снаружи, но так свободно внутри... пожалуй, это лучшее чувство, которое я испытывала за последние недели.
Тела, тела, тела...
«И я пыталась быть хорошей,
Но ничего не получается, так что позволь мне произнести всё по буквам...»
— Раньше за мной бегало много девушек. Но потом я перестал воровать их сумочки.
На секунду испугалась — голос Инграма вновь оказался так близко к уху и так неожиданно. Непринуждённым движением руки он немного покружил со мной в танце и вывел ближе к углу помещения. Не сразу я сконцентрировала взгляд на его чёрных глазах: таких бездонных, жестоких, обволакивающих тьмой. Точные скулы, слегка вытянутое лицо, довольно хрупкое телосложение — он был в той же одежде, что и утром в институте, но в красном свете клуба выглядел отчего-то красивее.
— Воровать сердца девушек тебе не под силу, это точно, — я посмотрела на два стаканчика, которые парень держал в руках.
— Хочешь? — заметил он мой жадный взгляд. — Правда, один из них отравлен.
Прикола ради я решила прикинуться совсем пьяной.
— Сколько стоит?
— Бесплатно.
— О, давай оба! — обрадовалась я, хлопнув в ладоши.
— Я же говорю, один отравлен, — чуть зло повторил Инграм.
— А что, за яд платить надо?
Он закатил глаза.
— Алкоголь несомненно убивает людей, — и тут нахально усмехнулся, наклонившись ко мне настолько близко, что я уловила от него едва ощутимый запах мха, — но зато сколько людей благодаря ему родилось.
— От меня не дождёшься, — я резко стала трезвой, насколько это возможно после столько всего употреблённого.
— И не горел желанием, птенчик, — Инграм залпом выпил содержимое одного из стаканов, а второй поставил на барную стойку. Только сейчас я заметила, что мы находились рядом с ней: так я сначала забылась в музыке, а затем и в разговоре с этим...
— Да ты наглый, самовлюблённый, циничный провокатор! — вдруг разозлилась я из-за сложившейся ситуации.
— Как точно ты описала меня, благодарю, — закурив, Инграм выпустил колечко дыма прямо мне в лицо. — Распечатаю и повешу себе на стену.
— Лучше на лоб приклей.
— Твоё чувство юмора будто на стадии зачатия, — грубо не оценил Инграм.
Я решила тоже его спровоцировать:
— О сексе прямо не говоришь, лишь намёками, но так и хочешь...
Парень хрипло рассмеялся.
— Я не сплю с первой папавшейся шлюхой. Не разочаровывай меня ещё больше, птенчик.
— Куда уж ещё больше, — скрестила я руки на груди и с вызовом посмотрела ему в глаза, — на дне ведь ты.
— Я и не отрицаю.
Возможно, мне только это показалось, но я уловила едва заметную ноту грусти в его голосе. Быть может, Инграм не так чёрств, как всеми забытый хлеб, а имел даже какую-то свою боль в душе? Даже если в это с трудом верилось. Мы ведь все люди, даже я.
— Откуда у тебя эти шрамы? — я решила сменить тему и получше узнать своего собеседника.
— В детстве упал на дикобраза, — Инграм механично прикоснулся к одной из белых «трещин» своего лица.
— А круги под глазами?
— Пятый и шестой по Данте.
— Или просто по ночам ходишь в секту.
Тот же ход, что и сегодня в столовой. Да, я повторялась, но вдруг и в этот раз удастся выяснить что-нибудь? Тем более из-за дурмана в голове придумать что-то новое казалось попросту невозможным. Я и так довольно плохо соображала, да ещё и пыталась остановить дикое желание флиртовать. Хотя это получалось так себе, конечно.
Инграм медленно затянулся, блуждая взглядом по танцующим людям.
— И не только по ночам, — неожиданно согласился он. — Просто в этот раз так получилось, что именно ночью. Ты ведь для этого пришла сюда?
На мгновение я поймала себя на мысли, что, в принципе, так оно и было: я пришла в клуб не только развеяться, но и вдруг узнать что-то новое о секте... или попасть на её собрание, о котором говорил Арни.
— Я не знала, что вы собираетесь в этом клубе. Не слишком ли оно популярное и многолюдное для этого дела?
— Ты думаешь, мы сейчас включим сатанинскую музыку, встанем посреди танцпола и начертим пентаграмму?
— А где тогда? — я заметила, как он посмотрел куда-то вдаль, на стену. — Ой, вот только не надо говорить, что «эта информация не для непосвящённых».
— Отчасти так оно и есть.
Я поняла, что на этот вопрос вряд ли получу ответ. Да и он волновал меня не так сильно, как нечто другое.
— Почему именно Рэбэнус? Почему вы поклоняетесь именно ему?
— Мы не поклоняемся, — Инграм слегка дёргул головой.
— А что же вы тогда делаете?
— Рэбэнус Донован очень многое сделал для этого города, для каждого из нас. Для многих, как они считают, он принёс лишь зло, разрушение и смерть семьям, но для нас он как свет в конце тоннеля. Мы не поклоняемся ему, — повторил парень, то закрывая, то открывая свою зажигалку. — Мы превозносим его, подчиняемся его воле, познаём глубины магии, тьмы и мироздания. Мы едины с Рэбэнусом, друг с другом, с каждой душой, убитой от его руки.
— И этой же кровью вы пишите на стенах о том, что он жив, — вспомнила я сегодня то, что увидела по пути домой.
— О, он действительно жив, — Инграм ткнул тлеющий бычок в пепельницу, — просто не в этом мире.
— А в загробном, я в курсе.
— Ты не веришь мне?
Я считала, что здесь спрятано нечто большее. Считала, что всё куда более запутано, покрыто тайнами и старыми историями. Нужно лишь расчистить пыль и найти ответы на все волнующие вопросы. Но от Инграма этого не дождёшься: либо он что-то не договаривал, либо врал или сам ничего не знал, либо секта действительно занималась какой-то ерундой. А вот что из этого правда...
— Нельзя верить тому, кто угрожает тебе.
— Инграм! Нам пора ид...
Арни запнулся на полуслове, когда встретился со мной взглядом. Он был одет в бежевый пиджак и в зелёную рубашку, словно пришёл не в клуб, а на собрание учёных.
— И тебе привет, химик, — я беззаботно помахала ему рукой, улыбаясь во весь рот.
Парень рассеянно кивнул и хотел было уже что-то сказать Инграму, но тот опередил:
— Она знает.
Арни ничего не спросил, лишь сосредоточенно уставился куда-то вперёд, словно от его решения зависели многие судьбы людей. Редко я видела его таким собранным, без лишней энергии и шума. Оно и понятно — я сразу догадалась, что они говорили про секту. И не скажу, что мне хотелось вступать в неё, ведь тогда придётся все свои силы и деньги тратить на неё, отречься от мира, а мне этого не нужно было. Но хотя бы взглянуть одним глазком...
И Арни, видимо, прочёл это желание в моём лице, раз молча позвал следовать за собой.
Мы прошли через шторы и оказались в небольшом тёмном коридоре. Арни дошёл до конца и открыл самую последнюю дверь. В полной тишине мы зашли в маленькую комнату, освещённую одной тусклой лампочкой. Никаких обоев, ремонта и мебели, лишь один старинный комод. Как раз из него Инграм вынул три чёрные мантии, одну из которых протянул мне.