- Но заметь, я никогда этим не хвастаюсь, - самодовольствие расплылось на его слегка вытянутом лице, когда парень отрицательно покачал указательным пальцем. - И вообще не хвастаюсь.
- Однажды ты назвал себя доказательством существования Бога.
Мы обернулись на спокойный женский голос, принадлежащий Анне Готье, - девушке, которую я вполне могу назвать своей подругой. Точнее amie, если говорить на французском. Этот язык я стала потихоньку учить благодаря Анне - та родилась во Франции и жила там больше пятнадцати лет, пока не переехала сюда. В город, который для чего-то хотел связять нас всех вместе...
Пожалуй, чтобы убить.
- А почему бы и нет? - рассмеялся Арни, наконец-то освобождая дорогу.
Первым делом я со всеми поздоровалась, получив несколько комплиментов по поводу своего наряда, но в особенности я поприветствовалась с Анной. Мы «поцеловались»: слегка коснулись сначала левой щеки, затем правой и снова левой - очень формально, аккуратно, стилизованно. Так, словно чужды друг для друга, как звёзлы, и близки как никогда.
- Где ты пропадала, ma petit oiseau³? - спросила Анна, когда я села рядом с ней за стол.
- Заболела на несколько дней.
- А я думала, ты пропала, как Тинг...
Отчего-то меня вдруг пронзило током. Я вспомнила, как пару лет назад болела неделю, не появлялась в школе. И вспомнила, как ощущала себя самым одиноким и ненужным человеком, когда никто... абсолютно никто не написал мне самое простое «ты где?». Я общалась со многими, имела кучу знакомых и никогда не становилась изгоем. Более того, меня считали популярной красоткой, как, собственно, и сейчас. Тогда я лежала с высокой температурой в постели и, словно мне мало было того, что паршиво себя чувствовала, так ещё вдобавок в голове полный бардак и сотни вопросов: «Хоть кто-то заметил, что меня нет?» «Изменилось ли что-то без меня?..»
Нужна ли я хоть кому-то?
За то время, что я болела сейчас, мне тоже никто не написал. Правда, я почти и не заходила в социальные сети. Поэтому и не сочла вопрос Анны странным или глупым: я могла не появляться в Инстаграме сутками, не отвечать на сообщения ещё дольше. Возможно, нелюбовь к социальным сетям у меня привилась из-за тяжёлого детства в приюте, а ещё из-за навязывания Мэри. И в какой-то степени я ненавидела в себе эту черту, некую «доисторичность», если так можно было назвать. Ведь я действительно любила нечто новое, промышленное, современное, удобное. На этих принципах я шила свои костюмы.
Но с другой стороны, я не видела смысла столько сидеть в телефоне, сколько проводили там времени остальные сверстники. Группы, раскрутка, сообщения, даже популярность - я утону в этом, если начну как-то продвигать своё творчество. И конец любимому делу, ведь я тогда ничего не буду успевать. Те, кто знал меня, и без того делали много заказов, на что я неплохо зарабатывала. И этого пока достаточно. Быть может, в будущем я построю карьеру великого модельера, по типу Шанель, но сейчас... я пыталась не проиграть собственным демонам.
- Я тоже волнуюсь за Тинг, - я даже не дрогнула от неприятных воспоминаний сегодняшнего утра. - Видела сегодня новости про неё. Конечно, я ещё мало что знаю про этот город, но у меня нет ощущения, что здесь безопасно. Зато есть полная уверенность в том, что Тинг, возможно, и убили...
- Либо просто похитили, изнасиловали и кинули в лесу, - совершенно открыто сказал Арни, не думая о последствиях своих слов.
Он подсел с другой стороны от меня, отчего осталось рядом с ним ещё одно пустое место в самом конце. Пять мест слева и пять справа, а одно - в середине, для преподавателя.
- Diable, Арни, о таком не говорят вслух, - устало вздохнула Анна с сильным французским акцентом. - Особенно при тех, кому дорог человек, с которым произошло что-то ужасное. Тебе ли не знать, что люди всегда надеются на лучшее. Может, Тинг просто решила сбежать из города.
- Без денег, паспорта и лишней одежды в столь морозные дни? - фыркнул парень, дёрнув головой, чтобы волнистые светло-каштновые волосы не закрывали глаза. - Охо-хо, не говори ерунды, милая моя мадемуазель. Я на девяносто девять процентов уверен, что её похитили и убили.
- Обожаю, как ты поддерживаешь своих друзей, - хмыкнула я.
- Обращайся, - хихикнул Арни.
Его позитив - как нелепая шутка на похоронах. Слишком безбашенный и эгоистичный - ему плевать на чувства других, на то, как мог ранить своими словами присутствующих. Своим невероятно высоким ростом и любовью к коричневому цвету он напоминал дерево, которое назойливо стучало ветками в окна и оставляло листья на балконе. Не чувствовать никаких неудобств, не заботиться о ближних, не заморачиваться насчёт общих страхов и стестения - Арни говорил абсолютно всё, что взбредало в голову, и никогда в жизни не собирался себя контролировать. Поэтому, пожалуй, он и казался таким странным.
Правда, у него и без того беды с башкой.
Куда больше меня волновало состояние Анны. Та выглядела как и всегда сногсшибательно: чёрное платье с полупрозрачными кружевными рукавами; полупрозрачные колготки и берцы на каблуке. Идеально завитые каштановые волосы, длинные стрелки, хоть как-то отвлекающие внимание от мешков под серыми глазами, чёрные утончённые губы и пирсинг в носу - она выглядела как готическая дама из особняка, полного призраков и зловоний трупов. Брови, которые в расслабленном состоянии делали её лицо отчего-то злым, сейчас были слегка сдвинуты к переносице - у Анны болела голова. За время нашего общения я научилась улавливать каждое движение на её лице, чтобы угадать, в каком она настроении и состоянии.
Забота? Скорее шахматный расчёт, как попасть в доверие.
- С другой стороны, Арни в чём-то прав, - я кинула на него высокомерный взгляд. - Что первое приходит в голову, когда мы слышим новости о том, что кто-то бесследно исчез? Конечно, может прийти на ум что-то мистическое, но чаще всего другое - похитили, убили.
- И съели, - кровожадно добавил Арни.
- А то, что мы лелеем надежду на иной исход, лишь наши проблемы, - закончила я.
Анна с полуопущенными веками смотрела на меня.
- Полиция ищет пропавших, как и нашу Тинг, не только потому, что надеется их спасти - а такое бывало, что успевали спасать от рук маньяка, - но и потому, что хочет наказать преступника. Ведь тот может совершить преступление ещё раз и ещё. Ты ведь не хочешь, чтобы тебя тоже похитили?
Девушка одарила меня неоднозначным взглядом, на лице читалось с одной стороны полное равнодушие, но с другой - едва уловимое напряжение.
- Не надо желать мне плохого! Я слишком красивая, чтобы меня похищали, - я игриво расправила плечи, замечая как мужская часть нашей группы открыто устпвиламь на мою грудь.
- А потом что-то про мой эгоизм говоришь, - без обиды пихнул меня в бок Арни.
Меня подмывало спросить у Анны, а пошла бы она искать меня, если бы я внезапно пропала. Но понимала, что это не самый удачный вопрос: Анна не любила, когда перед ней ставили выбор и с трудом переносила темы, касающиеся личных взаимоотношений. Не разочаруешься в ответе - с одной стороны, но с другой - так и не узнаешь, что конкретно было у неё на уме. Вдруг она тайно меня ненавидела? И держала дружественную связь лишь для личных целей?
Паранойя.
Гуй бы её побрал.
Ненавижу, когда сомнения ставили все труды под опасность. Не только дружбу, но и мои собственные цели, старания, мечты. Как будто всё делаю зря, ничего не добьюсь, вновь останусь одна - никем не понятой, оставленной на мокрой обочине. Это как усердно идёшь вперёд, но из-за собственных мыслей или чьего-то случайно брошенного слова вдруг начинаешь загоняться - да так, что превращаешься в смерч. Правда, я старалась всеми силами ценить своё общение с Анной, ведь не ценила же, когда была Тинг...