В комнате становилось теснее, Луиза вскоре оказалась у изголовья гроба, рядом с братом убитого. Она слышала, как Луи Нуар шепнул Делеюпозу:
— Но как же вынесем? Невозможно!
— Поднимем вверх! — кратко отозвался Делеклюэ.
— Тогда пора. Катафалк у подъезда, — сказал Жюль Валлес.
И вот десятки рук подняли гроб, обитый красным и черным шелком, и он словно поплыл над головами к двери, передаваемый с рук на руки. Следом за гробом двинулись люди, минут через десять Луиза с Теофилем были на крыльце. Черно-красный гроб с серебряными кистями покачивался над толпой.
— Идем! — приказал Теофиль Луизе, проталкиваясь сквозь толпу к катафалку. — Не отставайте!
— А где хоронить? — спросила она. Теофиль не ответил.
Да, это еще предстояло решать! Одни, возглавляемые неистовым Флурансом, требовали нести останки Виктора через весь Париж — на улицу Абукир, к редакции «Марсельезы», и оттуда, после гражданской панихиды, — на кладбище Пер-Лашез.
— Да, через весь Париж?! — сверкал синими глазами Флуранс. — Мы не должны отступать! Мы встали на дорогу восстания, на порог революции! Нам ли, братья, бояться крови?!
Спокойный, седой Делеклюз возражал Флурансу, а похоронная процессия с печальной неторопливостью приближалась к главной авеню Нейи, ведущей к центру Парижа.
— Я ничего не предвижу, Гюстав, кроме тысяч и тысяч напрасных жертв! — убежденно качал головой Делеклюз. — Бесспорно, мы должны отомстить за Виктора. И отомстим! Но не сегодня! Поймите, Флуранс, Империи сейчас нужен лишь повод для избиения. Нас ждут засады, каким бы путем мы ни пошли. Генералы Баденге готовы на любую провокацию, только бы перебить побольше республиканцев!
И все же те, кто хотел нести тело Виктора по Парижу, попытались повернуть катафалк к Елисейским полям. И когда служитель похоронного бюро отказался подчиниться, они перерезали постромки и сами впряглись в траурные дроги.
Делеклюз бросился к Луи Нуару:
— Луи! Только вы можете предотвратить бойню! Вы брат! Вас послушают! Остановите, пока не поздно!
Секунду помедлив, Луи Нуар вышел и встал перед катафалком, преграждая путь.
— Я не желаю для брата кровавых похорон! Погребем его на кладбище Нейи!
О, как Луиза была не согласна с ними, с Луи Нуаром и Делеклюзом, как ей не терпелось сразиться с коронованной сволочью и ее приспешниками. Но шедший рядом Теофиль стиснул ей руку, и она подчинилась.
Кладбище Нейи…
Луиза не слушала, что говорили над гробом, так ей было тяжко. От тревог, от бессонной ночи она очень ослабела, и когда могилу зарыли и покрыли горой венков, Луиза не в силах была идти. Теофиль нанял фиакр: к концу похорон они во множестве поджидали у кладбища.
Словно сквозь сон Луиза видела, что в стоявший впереди экипаж сели Анри Рошфор и Паскаль Груссе. Но большинство участников похоронной процессии возвращалось в Париж пешком. Шли плотной толпой, растянувшейся на километры. Экипажи и кареты, подчиняясь ее движению, следовали вместе с нею.
У Триумфальной арки, на площади Этуаль, возвращавшихся ожидал десяток эскадронов имперской гвардии и, когда экипажи Рошфора и Ферре выехали на площадь, у строя кавалерии раздалась трескучая барабанная дробь. Картинно гарцуя на выхоленном жеребце, к арке подскакал полицейский комиссар.
— Рра-а-а-зо-ой-ди-ис-сь! — прокричал он.
Странно, что полицейский комиссар собирался командовать армейскими частями, но Луиза поняла, что и полицейские подразделения стоят где-то поблизости и команда будет отдана и тем и другим сразу.
Приподнявшись в коляске, она видела, что из переднего фиакра выскочил Рошфор и, подняв руку, шагнул навстречу полицейскому комиссару.
— Сударь! — громко крикнул Рошфор. — Мы возвращаемся с похорон нашего друга. У нас мирные намерения!
— Разойдитесь немедленно! — с угрозой повторил комиссар. — Иначе… изрубят саблями!
Оглянувшись, он властно махнул рукой, и в стороне приготовившихся к атаке эскадронов снова раздалась напряженная дробь барабанов. Только тут Луиза увидела в глубине выходивших на площадь улиц синевато-сизые полицейские мундиры.
— Но я депутат Законодательного корпуса! — продолжал Рошфор. — Извольте меня пропустить!
— Вы первый будете изрублены! — багровея, рявкнул комиссар. — Прочь с площади! Про-о-очь! Слышите, вы?!
И лишь теперь Луиза убедилась, как правы были Делеклюз и Луи Нуар: в Париже все готово к массовому избиению и нет сомнения, что первыми жертвами станут наиболее ненавистные империи республиканцы.