Луиза оглянулась в сторону ветеранов, оттуда доносились сдавленные рыдания.
— Пойдемте, мадемуазель Мишель, здесь больше нечего делать. Не будем же мы подбирать на память бронзовый и каменный мусор!
Прямо с площади Луиза забежала к Мари. Девушке стало лучше, но слабость, вызванная неделями болезни, приковала ее к постели. Луиза рассказала о свержении колонны, о том, что в ответ на ультиматум Тьера Коммуна решила снести его особняк на площади Святого Георгия. Решено также разрушить и искупительную часовню Людовика Шестнадцатого.
А Версаль готовился к решающему штурму Парижа. Ежедневно из немецкого плена возвращались полки, а то и целые дивизии; новыми добровольцами пополнялись отряды бретонских мобилей; из соседних департаментов стягивались полицейские силы. По выражению одного журналиста, «городок так набит солдатней, что некуда плюнуть!».
Но кое-кто из членов Коммуны продолжал наивно верить, что Тьер и его банда не решатся начать междоусобную гражданскую войну перед лицом внешнего врага, оккупировавшего больше трети страны и стоявшего под стенами столицы. В Версале устраивали роскошные балы и пышные парады, празднуя взятие фортов Исси и Вапв, а в самих фортах велись спешные работы: пушки, недавно защищавшие Париж, теперь нацелились на город. В фортах устанавливали привезенные с побережья дальнобойные морские орудия.
На следующий день после свержения колонны взлетел на воздух патронный завод на улице Рапп. Риго утверждал, что взрыв — дело версальских агентов, и, хотя доказательств тому не нашли, никто не сомневался, что прокурор Коммуны прав.
С разрешения Делеклюза, гражданского делегата по военным делам, Луиза не вернулась в 61-й батальон, стоявший после падения форта Вапв в форте Монруж, попросилась в легион, сражавшийся под началом Домбровского. Этот польский революционер, приговоренный в России к смертной казни за участие в восстании шестьдесят третьего года, руководил обороной западных окраин Парижа, а его друг Валерий Врублевский, тоже русский смертник, оборонял юг.
«Да, в Нейи, кажется, жарко! — думала Луиза, пробираясь по перегороженным баррикадами и изрытым снарядами улицам. Канонада гремела по всему фронту. — Здесь я не буду чувствовать себя в мышеловке».
Она вздрагивала от негодования, вспоминая рассказ о зверском надругательстве версальцев над попавшей к ним в плен санитаркой федератов, о ее мученической гибели. О, как Луиза согласна с Теофилем: за смерть каждого пленного нужно расстреливать трех заложников, этих кровных врагов Коммуны — буржуа, попов и шпионов. «Вчера, — говорил Тео, — на заседании Коммуны опять до крика спорили о декрете пятого апреля. Но противники расстрела заложников твердят одно: «У Коммуны должны быть чистые руки! Мы не можем проливать кровь невинных, ведь заложники сами-то не проливали крови!» — «А монастырь Пикпюс забыли?! — крикнул Риго. — А Нотр-Дам-де-Виктуар? Это пострашнее, чем просто убийства!»
Да, в Нейи шел бой. Развороченные мостовые, пылающие гигантскими кострами дома. Горел и тот дом, откуда в январе прошлого года провожали в последний путь Виктора Нуара, А на баррикаде неподалеку Луиза с радостью увидела старых друзей: Аню Жаклар и Елизавету Дмитриеву, эти русские женщины тоже сражались с карабинами в руках. Над баррикадой трепетало простреленное во многих местах красное знамя.
Женщины расцеловались, — они не виделись с третьего апреля! Луизу забросали вопросами — как Мари? Тео? Рауль? — но у Луизы был срочный пакет Домбровскому.
— Где генерал?! Я сейчас же вернусь! Где штаб?! Хотя, погодите, должна же я подстрелить хотя бы одного мерзавца!
Приладив карабин между булыжниками баррикады, Луиза старательно прицелилась в смутно различимую сквозь дым пожара фигуру. Отдача выстрела привычно толкнула плечо, и одновременно тот, в кого целилась, судорожно выпрямился, взмахнул рукой и, роняя шаспо, опрокинулся навзничь.
— Есть! Отправился в преисподнюю! — Спрыгнув с камня, Луиза выхватила из кармана карандаш и с силой черкнула по прикладу карабина.
— Ого! — в один голос воскликнули Аня и Дмитриева, взглянув на ее отметки. — Вы изрядно потрудились, Луизетта!
— О, эти негодяи запомнят Луизу Мишель! Так где же Домбровский?
Ей объяснили:
— Главная штаб-квартира генерала — на Вандомской площади, а полевой штаб — в замке Ла-Мюэтт. Но сейчас он совещается с командирами батальонов здесь, в Нейи, в кирпичном двухэтажном особняке.