— Ладно.
На станции была крошечная каморка, в которой отдыхали дежурные. За десятилетия все здесь покрылось сантиметровым слоем пыли, частью проржавев, в креслах устроили гнезда юркомыши.
Там они и устроились на ночлег после рейда по всем нишам и ящикам, шкафам и комнатам. Солнце ещё не село, а оба уже спали.
На следующий день они отправились в путь с рассветом.
— Ты указывай путь, — сказал Кайло.
— Все просто, — Рей вздохнула. — Идем прямо туда, — она махнула рукой, — и, в конце-концов, дойдем до Гоазонских пустошей. Если повезет, выйдем на Дорогу Пилигримов, но тут и без нее можно дойти. Здесь много скальных выступов, мало песка. Черви не смогут подползти. А вот грызоглоты…
Рей не помнила, забираются ли сюда грызоглоты. Не помнила, говорил ли кто об этом, скорее потому, что те, кто встречался тут с грызоглотами, уже ничего не могли рассказать.
— Как же мне повезло, что у меня есть проводник.
Рей мрачно покосилась на Кайло, но ничего не ответила, лишь поежилась от утреннего холода. Скоро ходьба помогла согреться, но пронизывающий ветер в спину не давал расслабиться.
Кроме ветра Рей беспокоил порез. Рука не кровоточила, но припухла и слегка покраснела. И побаливала, самую капельку. Сейчас бы бакты немного, но у них не было ни бакты, ни примитивного антибиотика. Только и оставалось как можно скорее добраться до обитаемых мест и поискать помощь там.
Говорить им по-прежнему было не о чем.
Солнце поднималось выше, а они выдыхались. Ветер потеплел, сменил направление и теперь нес пыль и песок прямо в лицо. После короткого привала, заглушив бурчание в желудках несколькими глотками воды, снова двинулись в путь, а горы за их спинами постепенно становились меньше, подернулись жёлтой дымкой.
На очередном привале Рей просто села и уткнулась лбом в колени. Дыхание постоянно сбивалось, и если с утра она могла двигаться с Реном шаг в шаг, то теперь ей постоянно приходилось подгонять себя, чтобы не отстать. Она задремала, даже не поняв, что засыпает, а проснулась от того, что стала заваливаться на бок. Рей оперлась раненной рукой о песок, и боль острой стрелой пронзила руку от ладони до локтя.
— Все в порядке? — голос Рена был сиплым, негромким. Прямо как у нее самой.
— Да. — Рей неловко поднялась на ноги. — Идём.
К вечеру они достигли вышек, отмечающих старый торговый путь. Воздух прогрелся, но ночь обещала быть холодной, а ни укрытия, ни топлива для костра они найти не смогли.
— Может оно и к лучшему, — заметила Рей. — Тепло костра могло бы привлечь грызоглотов.
Когда стемнело далеко-далеко впереди зажглись оранжевые огоньки — поселение, к которому они направятся завтра. А пока предстояло переждать ещё одну ночь. Без костра и теплой одежды они улеглись прямо на песок прижавшись друг к другу. Воздух ещё был тёплый, и они смогли заснуть.
Рей снились кошмары. Она вновь оказывалась в старой имперской обсерватории, но во сне дверь не открывалась, и Рей оставалась там умирать. А иногда там был Кайло Рен с равнодушными глазами своего учителя. А голос Сноука звучал у Рей в ушах.
Проснувшись посреди ночи от холода, она ощупала раненную руку. Рука болела и была горячее, чем все остальное тело. Рей вспомнила, как на Ач-То ей приходилось лежать рядом с раненым и беспомощным человеком, согревая его своим теплом. Сейчас им тоже требовалось тепло, и Рей подвинусь к Рену ближе, стараясь уложить руку так, чтобы не тревожить ее.
— Не спится? — послышалось над ухом. Казалось, что даже дыхание у Рена еле тёплое. — Я подумал, что возможно нам стоило идти по ночам и отдыхать днём. Так мы точно не собьёмся с пути.
— Хорошая мысль, — признала Рей. — Предлагаешь идти прямо сейчас?
— Да.
— Тогда идём.
Ходьба помогла им согреться немного, а, когда стало светлеть, они смогли рассмотреть небольшую долину. Рей казалось, что она видит какие-то строения, но она не была уверена. После бессонной ночи ее пошатывало, рука болела. Возможно у нее поднялась температура.
Когда они нашли укрытие и остановились на привал, Кайло спросил:
— Все в порядке?
— Нет, — ответила Рей. — Мы безоружные бредем по пустыне, что тут может быть в порядке?
— Я спрашивал о другом. — Рен протянул руку, чтобы дотронуться до лба Рей, но она отшатнулась.
— Тебя трясет и у тебя испарина, — заметил Кайло.
— Давай сначала доберёмся до поселения, а потом уже будем беспокоиться о здоровье, — отрезала Рей. — Я хочу спать.
На самом деле она хотела согреться и поесть. Проспать несколько дней подряд. И чтобы рука перестала болеть. Рен обнял её за талию, прижимая к себе плотнее, и Рей едва не застонала, когда он задел ее руку.
Солнце грело как следует, и от его слепящих лучей им приходилось укрываться. Рей то впадала в забытье, странное состояние между сном и явью, то вновь приходила в себя. Ей по-прежнему было холодно.
Когда солнце опустилось ниже, они вновь двинулись в путь. Жажда иссушала, губы сохли, но Рей не чувствовала жары. Ее трясло.
***
Сначала впереди показались старые, полузасыпанные песком сторожевые вышки и сломанные влагоуловители. Потом Кайло разглядел мельтешение посреди поселения, состоящего из глинобитных хижин и выцветших тентов. С одной стороны поселение защищали скалы, где и происходила основная суета. Рен остановился, щурясь, и приложил ладонь козырьком ко лбу.
Рей продолжала брести вперед, но медленно. Ее пошатывало. А когда Кайло окликнул ее, она вздрогнула.
— Нам нельзя останавливаться, — пробормотала Рей. — Мне кажется, я видела риппер-рапторов… Они падальщики. Нужно идти.
— Каких еще рапторов? — спросил Рен. Вокруг них на мили не было никого и ничего, ни на земле, ни в небе.
— Там… вон они.
Рей пошатнулась и упала на колени, и Кайло с тоской и возрастающим беспокойством осознал, что до поселения ее придется тащить. Он подошел к ней и попытался помочь Рей встать, но ноги не держали ее. А когда Рен взвалил Рей на себя, она неожиданно ясно произнесла, хотя ее глаза уже закрывались:
— На Джакку не любят гостей.
Но Кайло уже догадался об этом.
***
Рей пришла в себя в темноте и духоте, придавленная чем-то тяжёлым — одеялом? Пошевелилась, освобождаясь из-под жаркой плотной ткани, облизнула шершавым, будто в песке извалянным языком сухие губы. Попыталась вспомнить, где она и как тут очутилась.
Вчерашний день был как те горы на горизонте — затянутый мутной дымкой. Они, кажется, дошли до поселения, и что-то там случилось… Рей не до конца была уверена, но, кажется, встретили их там не слишком приветливо?
Одеяло рядом зашевелилось, и Рей поняла, что она не одна.
— Ты так сипела ночью, — заметил Рен, одним движением откидывая тяжёлую ткань. — Я думал ты тут и умрешь. Почему не сказала, что с рукой беда?
— Ну сказала бы, и что? — спросила Рей. — Она бы исцелилась?
Вспомнив о руке, Рей осмотрела ее — в свете тусклой лампы ничего было не рассмотреть, и она провела по ладони пальцем: было не больно. Порез зажил.
— Сколько мы здесь уже? — спросила Рей.
— Всего сутки. У местных было немного бакты, и они согласились ею поделиться.
— Как мы тут оказались? — спросила Рей. — Я не помню.
— Как выяснилось, в этой деревне очень чтят Одаренных, — Рей не увидела — почувствовала, как Рен самодовольно улыбается. — И они поменяли своё мнение о нас, с этим им тоже пришлось помочь, — он сел, выпрямился, потянувшись. — Они даже кажется посчитали нас за супругов или близких родственников.
Рей не удержалась, чтобы не спросить:
— Почему?
— Наверное потому что я тащил тебя сюда на руках. — Кайло посмотрел на нее в темноте, и Рей сделалось нехорошо от его пристального взгляда. Слишком он напомнил ей, как смотрел на Рей Сноук. — В чем-то они правы.
— Насколько я знаю, надолго местным радушия не хватает, будь ты хоть самим Йодой, — сказала Рей. — Раз рука зажила, то нам лучше выдвигаться.