— Эй, Бесси! Бесси! Успокойся, хорошо?
Она застыла как статуя, и Роланд тоже, но по ним все так же бегали желто-красные языки пламени — такие рисуют дети, когда у них мало цветных фломастеров.
— Можете это остановить? — спросила я почти шепотом, но они не слушали. Тогда я начала тушить огонь муу-муу, которое задымилось и пошло редкими искрами. Я похлопывала детей по рукам, по спине, по маленьким головкам: хлоп-хлоп-хлоп — и шептала не переставая: «Все хорошо, все хорошо».
Я чувствовала жар, но не прекращала тушить, осторожно похлопывая, и огонь наконец погас. Бесси и Роланд одновременно резко, глубоко вдохнули, а затем выдохнули, внезапно осоловев, как будто все это время не дышали. Я прижала их к себе, и они как будто обмякли. Тут Карл наконец подбежал к ним, поднял на руки — по одному на каждую — и посадил обратно в машину, аккуратно закрыв дверь.
Я неуверенно поднялась с колен. Мелькнула мысль, что я стою в одних трусах и лифчике, но либо все присутствующие были чрезвычайно вежливы, либо это никого не волновало, потому что мы только что смотрели, как горят огненные дети. Мы с Карлом уже это видели и знали, что все не понарошку, и оправились быстрее, чем Робертсы.
— Господи, — сказала наконец Мэдисон и обняла Джаспера, как будто только сейчас поверила ему и теперь извинялась за свои сомнения.
Я посмотрела вниз. Сгоревшие дочерна плюшевые мишки лежали на земле.
— Сэр, — произнес Карл, — вы попытались, и я безмерно вас за это уважаю, но пришла пора подумать о реальных решениях проблемы. У меня есть несколько предложений.
— Что? — непонимающе сказала я. — Они случайно. Они просто не понимают, что происходит. Вы посмотрите на эту домину! Мэдисон, скажи? Разве ты не перепугалась бы?
— Они загорелись, — проговорила Мэдисон.
— Прости меня, — сказал Джаспер. — Не знаю, на что я рассчитывал.
— Сэр? — повторил Карл, ожидая команды и потряхивая ключами от микроавтобуса.
Я чувствовала себя единственным разумным человеком, и, заметьте, в тот миг я в одном нижнем белье прижимала к груди укараденное у спящей старушки дымящееся муу-муу.
— Нечестно так с ними поступать, — вмешалась я. — Вы должны дать им шанс. Я могу им помочь, ясно? Я что-нибудь придумаю. Ничего тут такого нет, честное слово; я уже начинаю понимать, как с этим справиться.
— Лилиан, прошу тебя, — сказал Карл.
— Нет, она права, — наконец опомнилась Мэдисон. — Джаспер, она права. Мы должны дать им время привыкнуть, освоиться.
— Я не хочу, чтобы что-то случилось с тобой или с Тимоти, — произнес сенатор, а потом, как будто только что вспомнив о близнецах в машине, добавил: — Или с детьми!
— Но вы же уже подготовили им барак — твою ж мать, извиняюсь, в смысле, гостевой дом. Так ведь? Вы уже выделили им место. Я могу помочь.
— Сэр, у нее нет никакой подготовки…
— Я умею делать искусственное дыхание, Карл, ясно? И вообще оказывать первую помощь.
— Они останутся здесь, — наконец сказал Джаспер. — Они остаются. Это мои дети. Мой сын и моя дочь.
— Конечно, — прошептала Мэдисон, потирая ему спину. Джаспер весь вспотел — никакого толку от льняного костюма. — Семейные ценности. Ответственность. Лучшее будущее для наших детей.
Она говорила так, как будто читала с транспарантов, установленных вдоль дороги. Или сочиняла слоганы для выборов.
— Они остаются, Карл, — решительно повторил Джаспер. В этот момент, выпрямившись, он выглядел очень по-сенаторски. Не совсем по-президентски, но вполне по вице-президентски.
— Да, сэр, — ответил Карл очень спокойно, направился к машине и распахнул двери.
Я подбежала, чуть ли не отпихнув его. Дети сидели внутри, и глаза у них закрывались, как будто близнецы напились.
— Опять мы испортили тебе одежду, — пробормотал Роланд. Он не сводил глаз с моего тела, но все было так странно, что у меня не осталось сил об этом переживать.
— Плевать. Мне вообще плевать, — ответила я.
— Мы тебя слышали, — сказала Бесси. — Мы всех слышали.
— Ага. — Я уже не очень помнила, что именно мы говорили.
— Мы остаемся? — спросила Бесси, и мне показалось, что она очень хочет услышать «да».
— Да, — ответила я.
— А ты остаешься с нами, да? — не унималась она.
— Да. Остаюсь, — пообещала я.
— Так… мы дома? — спросил Роланд чертовски потерянно. Дети смотрели на меня большими глазами.
— Мы дома, — сказала я.
Я знала, что это не мой дом. И не их дом. Но мы украдем его. У нас целое лето впереди, чтобы сделать этот дом нашим. Кто нас остановит? Господи, с нами был огонь.