— Очень, — ответила она, ни секунды не медля.
— Лучше, чем Лилиан? — спросил Роланд.
— У нас разные техники, — сказала Мэдисон, и даже мне, взрослой, этот ответ показался недостаточным.
— Сыграйте матч, — предложила Бесси, но я покачала головой:
— У Мэдисон много дел.
— Ничего, — улыбнулась она. — Я не против.
— Но нам с вами пора заниматься, ребята, да? — напомнила я.
Не знаю, почему я не хотела с ней играть. Ладно, черт, знаю. Я не хотела проиграть на глазах у детей. Я не хотела, чтобы они любили ее больше, чем меня.
— Не пора, — хором заныли близнецы.
Мэдисон забрала у меня мяч и пару раз ударила об пол:
— Будет весело. Давай!
Я попыталась вспомнить хоть один случай, когда я отказала Мэдисон. Такого не случая было.
— Ну хорошо, — сдалась я. — Давай быструю игру.
— Тимоти, — сказала Мэдисон, — иди сядь на трибуны с Роландом и Бесси.
По виду ее сына можно было подумать, что его попросили сесть на муравейник, но он послушался. Бесси и Роланд сели на краю трибун, в полном восхищении от того, что сейчас увидят баскетбольный матч, прямо здесь, как будто этот вид спорта изобрели пятнадцать минут назад.
— Хочешь размяться? — спросила я, но Мэдисон покачала головой:
— Я готова. Играем до десяти.
Она передала мяч мне и встала наизготовку. Она позволила мне закинуть мяч в корзину, как будто брала на слабо, чтобы увидеть, на что я способна. А может, подумала я, ведя мяч перед собой, хотела, чтобы я атаковала, и возвышалась надо мной в зоне защиты. Я сделала ложный выпад, но Мэдисон и бровью не повела, только снова встала в позицию. Я сделала подачу и поняла, что она идеальна, едва выпустила мяч из руки. Он безмятежно упал в корзину.
— Черт, вот это да! — прокричал Роланд.
— Не ругайся при Тимоти, — сказала я, и Мэдисон кивнула, одобряя и мой упрек, и мой бросок.
Она догнала мяч и подала обратно мне. Один — ноль. На этот раз она играла ближе, длинные руки мелькали передо мной, пальцы чуть подрагивали. Я отступила, сделала бросок, и мяч снова упал в корзину, задев только сетку.
— Ура! — воскликнул Роланд.
— Хороший бросок, — сказала Мэдисон.
Я не ответила. Мое сердце билось как бешеное. Я обожала играть. Даже в юношеской лиге, с девушками моложе меня, но и вполовину не такими умелыми; даже с мужчинами, которые соглашались со мной сразиться; неважно, в каких условиях, — мое сердце начинало колотиться. Как будто я не могла поверить, что мне это позволено, как будто это в последний раз. И я обожала это чувство.
На этот раз Мэдисон подошла совсем близко, и я увела мяч подальше от нее. Это не помогло — она с легкостью следовала за мной, не отставая. Я сделала ложный выпад, бросок, и Мэдисон, даже не подпрыгнув особо, задела мяч кончиками пальцев, сбив траекторию. Тот ударился о кольцо и отскочил. В два шага Мэдисон перехватила его и понеслась. Я опустилась, согнула колени, расставила руки. Она проскочила мимо, ударив мне в плечо так, что я закрутилась на месте, и сделала бросок в прыжке, мяч отскочил от кольца и упал в корзину.
— Ура, — тоненько пискнул Тимоти, и Роланд с Бесси повернулись и нахмурились.
— Отлично, — сказала я.
— Повезло, — признала Мэдисон. — Ты не растеряла хватку.
— И ты тоже.
— Мы жжем.
— Да, — согласилась я.
И она проскочила мимо меня, как чертова газель, и подпрыгнула так высоко, что на секунду я подумала: будет данк. Она сделала бросок из-под корзины, и на этот раз все трое детей хором воскликнули:
— О-о-о-о!
Я покраснела, немного разозлившись. И только поймав мяч после двухочкового, глядя в глаза Мэдисон, я поняла: мы действительно играем. Это матч. И одна из нас победит, а другая проиграет. И я хотела победить. Я правда хотела победить.
Так оно и продолжалось, очко за очком. Мне в общем удавались подачи, к корзине было не подойти. Мэдисон пользовалась своим ростом, вынуждая меня готовиться к атаке, а сама кручеными бросками с прыжком забрасывала мяч за мячом. За весь матч разница была не больше двух очков. Дети упоенно следили за нами. Тимоти подвинулся ближе к брату и сестре, убедившись, что они не собираются его есть или, боже упаси, пачкать ему штанишки.
Ничья, девять — девять, и я только что поймала мяч после того, как подача Мэдисон отскочила от корзины.
— Дьявол, — пробормотала она.
Мы к этому времени были разгоряченные, вспотевшие: Мэдисон потому, что перед этим плотно занималась аэробикой, а я потому, что вообще-то не тренировалась с тех пор, как переехала в поместье. Я повела мяч, пытаясь разглядеть дыру в защите, руки как будто стали резиновыми. Мэдисон стояла передо мной наготове.