— Давай же, Лилиан, — напряженно сказала Бесси. Она втянулась в игру сильнее, чем мне хотелось.
Я взглянула на детей.
— Глубокий вдох, — напомнила я им: как бы они не загорелись от возбуждения.
От этих слов Мэдисон бросила нервный взгляд на Тимоти. И если бы в этот миг я пошла на корзину, забила бы без труда, но я дала ей собраться. Повела, прокрутила мой любимый маневр с шагом назад и сделала бросок, тут же осознав, что он не удастся. Побежала к корзине. Мэдисон, почувствовав давление, развернулась и тоже побежала. И, как я и думала, мяч отскочил от кольца и прыгнул на площадку. Я почти дотянулась до него, когда что-то твердое врезалось мне в лицо. Казалось, из глаз посыпались искры, острая боль разлилась в голове.
— Ох, черт! — вырвалось у меня.
Я прижала ладонь к левому глазу и услышала, как Мэдисон вторит:
— Ох, черт, прости!
Я стояла, прижав к глазу ладонь, как будто могла запихнуть боль обратно. Но это не сработало. Когда боль наконец превратилась в пульсирующее давление, с которым можно было справиться, я посмотрела на Мэдисон, которая держала мяч.
— Что случилось? — спросила я.
— Она тебя в лицо ударила, — доложила Бесси, — локтем.
— Случайно, конечно, — заметила Мэдисон. — Черт, ты меня прости, Лилиан.
— Как на вид, все плохо? — спросила я, и Мэдисон немедленно закивала.
— Да, боюсь, плоховато.
— Это нечестно! — сказал Роланд, но я отмахнулась.
— Она случайно, — кивнула я в сторону Мэдисон. Но я помнила, как она играла в школе: небрежно, безо всяких усилий, пока не нарастало давление. Тогда она начинала распускать локти, не стеснялась играть грязно ради победы.
— Это из-за роста, — объяснила она, начиная вести мяч. — Ты у меня прямо под локтем.
— Ничего, — сказала я, прощупывая лицо вокруг глаза и морщась. Мне не хотелось ее убить, но ужасно хотелось выиграть.
— Я могу отдать мяч, — сказала она. — Если хочешь, зачтем это нарушением.
Ух, нет, может, я все-таки была готова ее убить, но что мне оставалось? Дети смотрели. Это просто игра.
— Да нет, ты поймала мяч от корзины. Давай.
Я уперлась кроссовками в пол, сильно, зная, что Мэдисон загонит меня к корзине, чтобы измотать, чтобы понять, что со мной можно сделать. Она стояла на трехочковой линии и, пожав плечами, начала вести. А потом, как из ружья, выстрелила идеальной подачей, издалека, намного дальше, чем ей обычно удавалось. И все. Мэдисон победила. Я проиграла. Я играла хорошо, но она лучше.
— Ура, мамочка, — сказал Тимоти, и на этот раз Роланд и Бесси вовсе не выглядели сердитыми. Они выглядели расстроенными. Пораженными. Как будто надеялись на что-то другое, а теперь им было стыдно, что они вообще надеялись. Мне был знаком этот взгляд. Это чувство. И мне больно было знать, что его вызвала я.
— Нужно приложить лед, — заметила Мэдисон.
— У нас в доме есть, — ответила я. — Схожу за ним.
— Синяк все равно будет приличный. Прости еще раз.
— Ничего. Баскетбол есть баскетбол. Отличный бросок, кстати.
— Поверить не могу, что я попала.
— А я могу.
Я повернулась к Роланду и Бесси:
— Ну что, дети, пойдем перекусим.
— У тебя правда большой синяк, — сказал Роланд.
— Ничего, пройдет, — успокоила его я.
— Тимоти, — обратилась к сыну Мэдисон, — попрощайся с Бесси и Роландом.
— Пока, — пробормотал он, и близнецы угрюмо помахали ему руками.
— Увидимся через пару дней на ужине, — сказала Мэдисон. — А потом мы с тобой, Лилиан, как-нибудь вечером посидим вдвоем, выпьем.
— Отличная мысль, — процедила я сквозь зубы. Голова была в тумане.
Они пошли обратно в дом, и мы смотрели им вслед, а потом Бесси подняла мяч, начала вести и посмотрела на меня.
— Как сделать так, чтобы он проскакивал между ног?
— Тренироваться. Нужно, как это сказать, обеими руками направлять мяч куда нужно, поджать колени.
— Я тоже так смогу? — допытывалась она. — Научишь меня?
— Конечно.
Бесси посмотрела на корзину, как будто это был горный хребет, как будто воздух там был разреженный. Она взвесила мяч, переложила его из руки в руку, а потом вдруг сделала довольно неуклюжую подачу. Движение было резким, как будто в три этапа, но, как ни поразительно, мяч долетел до корзины, на край кольца. Он подпрыгнул, потом еще, и еще, и еще, и мне оставалось только молиться — «пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста». Наконец мяч упал в корзину. Я давно не видела такого везения. И меня охватило настоящее счастье, радость за Бесси, потому что я знала, каково это — когда такой бросок получается, когда ты получаешь то, о чем просил. Как редко это случается в жизни.