Антон кивнул, но как-то неуверенно.
– А потом?
– Потом, когда придет срок, ты мне его вернешь. И все. Я стану законным владельцем, а ты свободным и, заметь, небедным человеком.
Антон налил себе воды, медленно выпил, растягивая каждый глоток. «Думает», – сообразил чиновник.
– Тихон Ерофеевич, зачем вам я? Купите сами!
– Я – слуга государев, мне не положено, – усмехнулся тот.
– Тогда на жену оформите.
– Я не женат, – холодно ответил собеседник.
– Тогда на сестру.
– Чтобы меня разные блогеры на части порвали? Сестра чиновника, домохозяйка, купила по начальной стартовой цене прибыльный промышленный объект. А торги курировал ее брат. Какое совпадение! Пять миллионов просмотров! Ты на что меня подписываешь?
– Я не подписываю, просто предлагаю варианты.
– А не надо ничего предлагать, надо исполнять.
Антон еще ниже опустил нос и сказал исподлобья:
– Тихон Ерофеевич, я очень ценю ваше доверие, но, пожалуй, вам лучше найти для этой роли другого человека.
Он бы ушел, но побоялся показаться невежливым. Все-таки его пригласили, каре ягненка заказали. И Антон остался сидеть, повесив нос.
– Смешной ты человек, – легко и небрежно начал Тихон Ерофеевич, – отказываешься от предложения, даже не дослушав его.
У Антона немного покраснел кончик носа. То ли от стыда за свою недотепистость, то ли от первых признаков жадности.
– Условия таковы, – продолжил Тихон Ерофеевич, – пока объект числится за тобой, ты получаешь пятую часть прибыли. Остальное – мое, это честно.
Антон округлил глаза.
– Это то, что касается прибыли. Теперь о твоей зарплате как генерального директора.
Тихон Ерофеевич, совсем как в кино, взял со стола салфетку и что-то написал на ней. Свернул салфетку и придвинул к Антону. Тот смущенно взял ее и, предварительно оглянувшись по сторонам, раскрыл.
На салфетке был нарисовал Волк из «Ну, погоди!».
Тихон Ерофеевич взорвался от смеха.
– Ты бы… себя… видел, – утирал он слезы, – как Штирлиц… ой, не могу.
Антон в замешательстве убрал салфетку в карман. Он не знал, смеяться ему или плакать.
– Зарплату твою потом обсудим, не обижу, – отсмеявшись, сказал Тихон Ерофеевич.
– И все-таки вынужден отказаться, – задумчиво сказал Антон. – Вот вы сказали, что в нужный час я вам объект верну и стану вольным человеком. Так я и сейчас вольный. Какой мне смысл огород городить?
– Вот знал я, что ты умный парень! Значит, торговаться решил? Это правильно. Я тебе больше скажу, если бы ты с ходу согласился, я бы еще сто раз подумал, доверять ли тебе. Потому что за одну зарплату, какой бы она ни была, только дураки работают. Важна перспектива, вид на будущее. Зарплата – это вообще ни о чем.
Тихон Ерофеевич налил воды и маленькими глотками стал пить. «Думает или делает вид, что думает», – прочитал его намерения Антон.
Наконец тот закончил пить, промокнул рот и склонился к Антону.
– Слушай сюда, если сможешь вывести объект на передовые позиции в смысле прибыли и технического перевооружения, то я поделюсь с тобой собственностью. Акционерное общество нам ни к чему. Акции – это вообще ни о чем. Одна морока. Все оформим как общество с ограниченной ответственностью. Самая простая и понятная схема. За ударный труд я выделю тебе долю, четверть отойдет тебе. Ты станешь совладельцем.
Он откинулся на спинку кресла.
– Вот что ты мне теперь ответишь? Легкое «да» или мучительное «нет»?
С видом человека, которого ударили пыльным мешком из-за угла, Антон, не мигая, смотрел на Тихона Ерофеевича. Тот понял, что полностью завладел вниманием собеседника, выдержал паузу и продолжил:
– Смотри, что выходит. Ты берешь мои деньги и покупаешь на них объект. Формально – ты становишься его полновластным хозяином. Но если в каком-то припадке невменяемости ты решишь его на сторону продать, то я тебя из-под земли найду. И ты лишишься всего. Короче, если включишь задний ход, то геморроем не обойдешься, – подмигнул он.
Антон сделал неопределенный жест, дескать, к черту геморрой.
– Другой вариант: ты ведешь себя правильно, – продолжил Тихон Ерофеевич, – старательно работаешь на наше общее благо, заметь, за весьма хорошие деньги, а потом по моей отмашке переписываешь объект на меня, оставляя себе четверть. Согласись, этот вариант куда как менее травматичный.
Пришла очередь Антона попить воду. Он выпил один стакан, посидел задумчиво, словно прислушиваясь к себе, и налил второй.
Тихон Ерофеевич запаниковал. А вдруг откажется? От внутреннего беспокойства, чтобы занять себя чем-то, пока Антон, как верблюд, пьет воду, Тихон Ерофеевич снова взял салфетку и нарисовал на ней круг. Не очень ровный, но все же. Потом выделил его четвертушку и подписал «25 %». И даже расписался. У него была красивая подпись, он любил ею украшать государственные бланки.