Серый заёрзал и сжал кулаки. он был в полной боевой готовности.
Кристина аккуратно сдвинула его крайнюю плоть, подула на головку и насладилась протяжным стоном.
Вот так-то. Сейчас ты и войну забудешь, и Лёху, и собственное имя…
Крис не торопилась. Сначала подразнила как следует языком. она устроилась так, чтобы Сергей мог видеть происходящее в деталях. Бедолага старательно делал вид, будто лежит с закрытыми глазами. Это вызывало умиление.
Неужели смутить боится? Или, чего доброго, сам смущается?
Кристина знала только один способ проверить. она обхватила головку губам и погрузила член в рот так глубоко, как только могла.
— А-ах! — Серый стал твёрдым, точно камень. На притворство его больше не хватало: он смотрел на неё. И смотрел внимательно.
Крис понимала, насколько заводит его это зрелище и старалась изо всех сил. она и сама весьма основательно возбудилась. Ей нравилось ласкать Серёгу ртом. Нравилось слышать глухие стоны и видеть, как он прикусывает губу, пытаясь их удержать.
Когда она легонько сжала его мошонку, он вскрикнул, и Кристина ускорила темп. Серый осторожно положил руку ей на макушку. обычно сей жест вызывал в ней шквал ненависти, но сегодня…
— М-можно? — прошептал он.
Никто её раньше об этом не спрашивал. Её мнение вообще никого не интересовало.
Работай, сучка…
Крис ответила глазами: другие способы были сейчас недоступны, и Серёга запустил пальцы ей в волосы. Сжал и…
… кончил.
В последний момент он попытался отстраниться, но вышло не слишком ловко: часть спермы оказалась у Кристины во рту, а всё остальное на лице, губах, груди и вообще повсюду.
Однако…
Крис сглотнула.
— О, Боже… — вырвалось у Серого, который смотрел на неё во все глаза и дышал тяжело-тяжело, как после пробежки. Член его выразительно дрогнул.
— Ты опять? — спросила Кристина, утираясь тыльной стороной ладони. — Так сразу? Вот ведь ненасытный.
— Я… — Серёга, похоже, никак не мог собрать мысли в кучу. Впрочем, именно такой реакции Крис и добивалась. — Мне…
— Мм..? — она переползла к нему, устроилась на плече и замурлыкала, когда тяжёлая рука крепко обняла её.
— Т-тебе не противно было?
Вот так вопрос. Кто бы мог подумать?
— С чего бы? — удивилась Кристина, и невероятное предположение мелькнуло в сознании молнией. — У тебя такое впервые?
Серый не ответил.
— Серьёзно? — она приподнялась на локте и лукаво прищурилась. — Да ладно!
— Лиза… она не в восторге была от этого, — пробурчал Серёга. — А принуждать я не хотел. Думал, вдруг ей совсем… ну…
— Противно?
— Да. — он строго глянул на неё. — Если проболтаешься, я тебя придушу, так и знай!
Кристина рассмеялась, а Серый ущипнул её за ягодицу, опрокинул и навис сверху.
— Где же ты была раньше? — прошептал, заглядывая в самую душу.
— Этажом выше, — ответила она и улыбнулась, а глаза защипало от слёз…
Он
Говорить оказалось проще, чем Серый предполагал. Почему? Не знал он, почему. Может, это из-за нового облика Крис? Или потому, что она к нему спиной лежит, а он ей в затылок шепчет. Или всё дело в том, что они всю ночь занимались…
Слово «секс» как-то к происходящему не клеилось. Совсем. Не подходило, как кирзовые сапоги к плавкам.
Любовь мы занимались, вот что…
В общем, в чём конкретно дело Серёга не понимал, но заткнуться никак не мог: слова сыпались изо рта, словно щебень с самосвала.
— Страшно было, Крис, — говорил он, а соседка поглаживала его руку. От нежных прикосновений по коже бежали мурашки. — Я и не знал, что так бояться в принципе можно. А оно вон оно как… Мы с Лёхой… мы… как братья с ним, понимаешь? Он меня прикрыл, а сам в плену оказался. Не мог я его бросить. Не мог, Крис. Он же за меня… он же…
Серёга проглотил подступивший к горлу ком и уткнулся носом в тёмный затылок.
— Их всех в яме держали. — Воспоминания впивались в сердце острыми иглами. — Коммерческих ради выкупа, а наших… Наших так, на потеху и для устрашения. Каждый день либо глотки на камеру перерезали, либо расстреливали, либо калечили. Развлекались, сволочи…Лёхе колени раздробили. Кастрировать хотели — не успели: увёл я его. Повезло мне: налёт случился, чехи[3]тревогу подняли. Неразбериха. Ночь-полночь, темень — глаз коли. Визг кругом. Стрельба. Ну а потом… бомбы в ход пошли. Лёха меня сперва не признал: так избили его. Идти не хотел — не верил, всё головой мотал и мычал, а убеждать времени не было. Пришлось его вырубить и на себе тащить. он потом оклемался маленько, да настигли нас. И пошла потеха. Я отстреливался. обмануть пытался. Помню, закидаю Лёху вётлами, а сам пару очередей в стороне дам. Первое время чехи велись, а потом смекнули. Загнали нас неведомо куда: кругом минные поля да растяжки. Ни воды, ни еды, да и патроны кончились. А Лёха всё канючит: «Брось меня» да «Брось». Прямо шарманка. С ума меня сводил. А как я его брошу? Друг он мой и командир к тому же. Да и информацию он ценную раздобыл, о перехвате важного груза. Вот и шли мы. Точнее я шёл, а Лёху на горбу пёр. Мне потом уже в госпитале сказали, что мы почти сотню километров по горам отмахали. Траву какую-то жрали. Я птицу один раз поймал. У неё крыло покалечено было, у птицы той… Мы её почти на три дня растянули. А когда…
Серый сжал зубы. Зажмурился и шумно вдохнул.
Слишком тяжело. Слишком больно…
— А когда до наших осталось рукой подать, не уберёг я Лёху. — Голос дрогнул, и Крис крепче прижалась к нему. Такая тёплая. Живая. Родная. — Поторопился на радостях. Бдительность утратил. Сначала мы под снайпера попали, а он нас, сука, на минное поле загнал. Взрыв толком не помню. Только боль. И Лёха рядом. Пополам разорванный. В небо глядит…
Слёзы обожгли глаза лавой, но Серёга сдержался: мужчины не плачут. Никогда.
Больше всего на свете он боялся, что Кристина сейчас примется его жалеть. Слова начнёт говорить разные про «ты не виноват», «это война» и всё такое прочее… Наслушался он слов этих. По самое горло наслушался. И от командиров, и от боевых товарищей, и на гражданке, и в реабилитационном центре от психолога. однако соседка молчала. И молча гладила его руку. Серый почувствовал, как на кожу упала капля. Потом другая.
«А ведь она плачет, — сообразил он. — Плачет и молчит, мою боль переваривая».
Хотя у самой боли хватает…
— Это любовник твой тебя избил? — спросил Сергей без особых прелюдий. Переключиться со своих проблем на чужие — милое дело.
Хрупкое тело напряглось в его объятиях: вопрос явно сбил Кристину с толку.
— Серёжа… — отозвалась она. — Давай не будем. Не хочу об этом говорить.
— И часто он руки распускает?
— Говорю же, давай не будем. — В голосе мелькнули стальные нотки. — Не сегодня.
— А ты меня завтраками кормить собралась? — он развернул её к себе и заглянул в глаза. Покрасневшие, припухшие после бессонной ночи, но самые красивые на всём белом свете глаза. Серые, как сталь клинка, и такие же холодные. — Я тут перед тобой душу наизнанку вывернул, а ты мне «давай не будем». Нормально? К тому же, теперь ты моя.
— Твоя?
— Да. — Серый поцеловал её в щёку, задев краешек губ. — А уж я, поверь, сумею защитить свою девушку. Так что давай. Колись.
Она
И вот что ему сказать? Что её любовник — самый влиятельный мафиози города, и она не только с ним спит, но и людей по заказу убивает? И что защитить её от гнева Горских не сумел бы даже Терминатор из второй части франшизы?
О, Господи! Помоги мне поудачнее соврать!
И вдруг, неожиданно для самой себя, Кристина выдала:
— Я не хочу врать тебе, Серёжа. — она искренне надеялась на его благоразумие. — Но правду сказать не могу…
— …пока не могу… — добавила поспешно, заметив, что сосед закипает.
— Почему?