Впрочем, довольно об этом коварном и преданном опричнике Сталина. Я напомнила о нем лишь затем, чтобы в полной мере были понятны страдания и страхи законной жены преступника такого типа и ранга, независимо оттого, русский ли он, немец или представитель другой нации.
И я повторяю еще раз, что не все жены власть имущих супругов в нацистской Германии, в Советском Союзе и в других тоталитарных государствах не хотели думать и не думали о совершенных их мужьями преступлениях, не хотели видеть и не видели результатов их деятельности. Капитолина Исидоровна Вышинская своим отношением к преступным деяниям мужа и его жертвам подтверждает, что это не всегда было так или во всяком случае могло быть иначе!
Дочь православного священника, рано потерявшая отца, Капа вышла замуж по любви за студента юридического факультета, живого и остроумного молодого человека. У них родилась дочь Зинаида. Казалось, ничто не предвещало беды, пока Капочкин избранник не увлекся грязным делом, именуемым политикой. Подробности о жизни семьи в начальный период мне неизвестны. Наше знакомство состоялось в тридцатые годы на даче в связи с пропажей любимой кошки, которую искали все без исключения члены семьи Вышинских, искали не только на своем, но и на нашем участке.
Такие поиски неоднократно повторялись каждое лето, так как кошка, ничем не отличаясь от своих сородичей, очень любила гулять сама по себе. Состав «поисковой группы» с годами менялся. Глава семьи перестал обыскивать наш малинник и огород, так как делать это ему становилось всё труд-ней из-за постепенной прибавки живого веса и ввиду постоянного сопровождения его особы отрядом мощных мужчин в штатском, в одинаковых носках зеленого цвета и светло-коричневых полуботинках. Эти люди, надо отдать им должное, как правило, не покидали охраняемый объект, следуя за ним даже туда, куда сам царь пешком ходит. Но на наш участок они почему-то пройти не отваживались и внимательно наблюдали за передвижениями Андрея Януарьевича через забор, благо тогда время высоких каменных оград на загородных участках еще не наступило, как, впрочем, и время кирпичных коттеджей с решетками на окнах. Дачи и заборы были деревянными, и наши участки отделял друг от друга деревянный штакетник, сквозь который прекрасно был виден Генеральный прокурор СССР, двигающийся между картофельным полем и овощными грядками.
В семье Вышинских была еще одна несчастная женщина. Я имею в виду мать Капитолины Исидоровны. Имени и отчества этой весьма энергичной Зининой бабушки, жены священника (не хочется называть ее попадьей), я, к моему великому сожалению, не помню, потому что по малолетству своему называла ее всегда просто бабушкой. Она, всю жизнь прожив или, вернее, промучившись около дочери и внучки, хорошо знала своего коварного зятя, который икон в красный угол вешать не разрешал, так что их, помолившись, приходилось прятать. Но надо отдать должное старушке: она не побоялась вступить с ним в неравный бой безо всякой надежды на победу. В начале страшного 1937 года, когда маховик массовых репрессий был запущен на полный ход, и в последующие годы до самой своей смерти (она, кажется, последовала во время войны) теща называла зятя не иначе как кровопийцей и палачом. Ее дочь боялась мужа и не могла оставить его, страшась мести и гнева, будучи уверена в том, что он способен погубить не только жену, но и собственную дочь. Весь архипелаг ГУЛАГ был в его распоряжении.
Как сейчас вижу Капитолину Исидоровну — худую и, несмотря на пожилой возраст, не потерявшую стройности фигуры женщину с некрасивым болезненным лицом и потухшими грустными глазами. Она была глубоко верующим человеком и не могла оставаться равнодушной к страданиям людей. В тайне от мужа помогала она узникам ГУЛАГа, живя в атмосфере постоянного страха и к тому же всеобщей неприязни окружающих. По поговорке «Муж и жена — одна сатана» люди считали ее если не соучастницей преступлений мужа, то, по крайней мере, сволочью, продавшей свою совесть и честь за сытую и веселую жизнь. В полной трагизма и справедливого гнева «Хронике времен культа личности» Евгения Гинзбург пишет, что перед своим арестом познакомилась на курорте с женой и дочерью Вышинского, и называет Капу «хилой» и «костлявой», что звучит весьма недоброжелательно. А между тем, эта мужественная, глубоко несчастная женщина совершала во имя милосердия порой весьма продуманные, целенаправленные, нередко рискованные действия.
Мысли и дела свои ей необходимо было тщательно скрывать от мужа и знакомых, чтобы никто, не дай Бог, не догадался, что законная супруга одного из главных инквизиторов страны сочувствует «врагам народа и Советского государства». Помимо всего прочего, несчастная женщина проявляла истинно христианские терпение и раскаяние. Так, одно время ежедневно, точнее ежеутренне, хозяйка неукоснительно убирала до появления на лестнице кого-либо из домочадцев человеческий кал, которым вымазывала дверь квартиры палача старуха-мать одного из осужденных.