В своих показаниях Геринг признал, что был заинтересован в преследовании евреев с чисто экономической точки зрения, чтобы завладеть их собственностью и устранить их из экономической жизни Европы. Это не помешало Герингу возмутиться акцией, осуществленной в ночь на 10 ноября 1938 года и получившей название «хрустальной ночи». Но причиной его возмущения были не проведенные в ту ночь по всей Германии погромы еврейских магазинов, «хрустальные» стекла витрин которых были разбиты вдребезги, а не-продуманность грабежей и отсутствие в их итоге желаемых экономических результатов. Другими словами, не была пополнена казна третьего рейха.
На совещании, которое рейхсмаршал провел после «хрустальной ночи», он не только высказал возмущение, но и изложил свой проект эффективного ограбления, который должен был вынудить евреев добровольно уступить свои материальные ценности государству. Стенограмма этого совещания была во время допроса предъявлена Герингу, и он признал ее достоверность.
В приговоре суд указал, что «собственных признаний Геринга более чем достаточно для того, чтобы сделать определенный вывод о его виновности. Его вина не имеет себе равных по своей чудовищности. По делу не установлено никаких обстоятельств, которые могли бы оправдать этого человека».
Истоки преступлений
Да простят мне читатели этих записок нагромождение вообще-то известных фактов, описанных и сотни раз пересказанных в официальных изданиях, исторических трактатах и мемуарах. Тогда, в далеком 1946 году, эти факты нахлынули на меня, как морские волны, накрывающие в непогоду растерявшегося пловца. Мне во что бы то ни стало хотелось выплыть из этой пучины низменных человеческих страстей. Но в то же время велико было желание понять, как и почему такие страсти овладевают человеком и превращают его в чудовище. На этот вопрос я до сих пор ищу ответа. И, поверьте, не из любопытства, а из страха, что всё это может повториться.
На моей многострадальной Родине было совершено немало преступлений, но Нюрнбергского процесса у нас не было и нет. Может быть, поэтому в России ныне остались только жертвы и нет палачей.
Сталин, как и Гитлер, ушел из жизни, не дав показаний по своему уголовному делу. Исчез Гиммлер, и его коллега Ежов тоже исчез где-то в застенках НКВД. Берия, правая рука нашего вождя, может быть, что-нибудь и говорил перед смертью, но люди из его же клана позаботились, чтобы эти слова не были услышаны. И он как-то очень быстро замолчал навеки практически без судебного разбирательства, без допроса свидетелей и без изучения документальных и вещественных доказательств. А жаль! Ведь одному из главных советских палачей после смерти нашего великого кормчего было что рассказать современникам и потомкам. Вышинский, как я уже писала, благополучно скончался на посту постоянного представителя СССР в ООН, и прах его покоится в Кремлевской стене. Что же это, как не желание власть имущих, запятнанных кровью, любыми путями избавиться от опасных для них свидетелей?
А в 1946 году совсем близко от меня сидели оставшиеся в живых немецкие братья советских палачей, посаженные на скамью подсудимых народами, которые в долгом, кровавом и упорном бою одержали победу над нацизмом. Под первым номером среди этих палачей значился Герман Геринг. Геринг считал, что рядом с ним должны были бы сидеть Сталин и Черчилль. Как бы то ни было, рейхсмаршал явно гордился местом главного подсудимого на Нюрнбергском процессе.
Не знаю, какие выбрать слова для того, чтобы меня поняли не только близкие мне по духу и мыслям люди, но и потомки тех, кто был обманут и в свое время безропотно покорился великим вождям, широкоплечим и мощным на портретах и плюгавым и тщедушным в действительности. Иосиф и Адольф успели убраться. Нет в живых и их ближайших сообщников, но всё еще бродят по миру призраки нацизма, коммунизма и других тоталитарных «измов». В конце XX века еще продолжается идеализация вождей и оправдывается то зло, которое они принесли всем народам и в первую очередь советским людям и немцам.
Да простят мне тяжеловесность слога, происходящую от нехватки у меня простых человеческих слов, а отнюдь не от богатства словарного запаса. Как бы испепеляюще просто сказал обо всем этом Варлам Шаламов! Так почему же я не молчу, сознавая свою неспособность убедить читателей в искренности и справедливости своих выводов? Я не молчу только потому, что сторонники двух диктаторских режимов не собираются очистить свои души покаянием. Угроза тоталитаризма дает о себе знать в России, в Германии и в других странах.