Сам ли он покончил счеты с жизнью, когда почувствовал, что у него нет другого выхода? Или ему было предложено навсегда уйти из жизни, оставив жену и детей? А может быть, его просто застрелили советские специалисты по меткой стрельбе, работавшие в Нюрнберге, бравые бериевские мальчики из команды уже упомянутого Лихачева? На эти вопросы нет ответа, потому что «иных уж нет», а те, кто живы, предпочитают молчать или с завидным упорством отрицают свою причастность к выполнению заданий МВД-МГБ за рубежом. Бог им судья!
Эта печальная история тогда, в 1946 году, в Нюрнберге потрясла меня. В последние годы многое из того, что в те дни было мне непонятно, проясняется. Статисту, как известно, не положено знать о том, что происходит за кулисами и чем заняты главные действующие лица, когда он уходит с театральных подмостков и ждет новой команды режиссера. В 90-е годы в печати появились статьи, из которых я узнала, что Н. Д. Зоря по указанию Руденко принимал Зайдля по вопросу секретных протоколов и сказал ему, что не видит предмета для разговора, ибо копии протоколов не были заверены.
Сталин, узнав о гибели Зори, изрек: «Похоронить, как собаку!» А сын генерала Юрий Николаевич Зоря предпринимал всё, что в его силах, чтобы выяснить истинные причины и обстоятельства гибели отца. Он не сомневается в том, что смерть Николая Дмитриевича была насильственной. Да она и не могла быть иной в государстве сталинского образца.
День Катыни
Раскрытие тайны секретных протоколов на заседании Международного трибунала было для советских участников процесса не единственным серьезным потрясением. Другим поистине тяжелым переживанием для большинства из нас было «катынское дело». Каждый воспринял это печальное событие по-своему, исходя из собственного жизненного опыта, но тяжело было, бесспорно, всем советским. И судьям, внезапно утратившим свою самоуверенную окаменелость, и обвинителям, которым суждено было на примере Катыни еще раз убедиться, что Нюрнбергский трибунал — это не суд Союза Советских Социалистических Республик. Наконец, тяжело было рядовым членам делегации, переживавшим всё, что происходило в зале суда, и делавшим свои выводы… Многие из этих статистов молча думали о своем, скрывая эти мысли, так как официальное право на существование имела лишь одна кремлевская версия. Она гласила: осенью 1941 года гитлеровскими оккупационными властями в Катынском лесу было расстреляно 11 тысяч польских военнопленных.
Сталин, очевидно, решил использовать Нюрнбергский процесс для того, чтобы показать всему миру, что в массовом расстреле поляков в Катыни, а заодно в их массовой гибели в лагерях ГУЛАГа виновно не социалистическое, а национал-социалистическое государство, не он, отец народов, а вождь немецкого рейха. Братья-близнецы, один из которых успел бесславно окончить свою жизнь, а другой торопился закрепить за собой пьедестал великого миротворца, вновь противостояли друг другу, на этот раз в международном суде.
Уверенные в легкой победе кремлевские заправилы отдали своей послушной нюрнбергской команде приказ: включить катынское дело в приговор Международного трибунала и таким образом, свалив вину на немцев, поставить раз и навсегда точку не только в истории катынского расстрела, но и в судьбе тысяч поляков, нашедших свою гибель в «исправительно-трудовых» лагерях нашей страны.
Наши судьи и обвинители ретиво бросились выполнять приказ Москвы. Советский опыт осуждения людей без судебного разбирательства и без права на защиту, страх перед своим государством и его руководителями не позволили нашим юристам высшего ранга трезво оценить обстановку с учетом всех имеющихся по катынскому делу документов. Не задумываясь над возможными последствиями, они сами полезли в устроенную ими же самими ловушку, предоставив суду «Сообщение Специальной комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками военнопленных польских офицеров в Катынском лесу». Они были уверены в том, что суд автоматически, без сомнений и рассуждении, примет этот документ на основании 21-й статьи Устава МВТ, по которой Трибунал принимает «без доказательств официальные правительственные документы и документы комитетов, созданных в союзных странах для расследования военных преступлений».
Более того, советские юристы, руководимые одним из умных, юридически образованных палачей Андреем Вышинским, напрочь забыли о существовании в любом суде института защиты и права подсудимых на защиту независимо от тяжести совершенных ими преступлений. Но этого не могли забыть всегда готовые перейти в наступление и сразиться с обвинителями бдительные защитники нацистских преступников, решившие опровергнуть версию советского обвинения по Катыни.