В зале поднялся невообразимый шум. Подсудимые и защитники заговорили разом, а журналисты повскакивали с мест и, толкая друг друга в дверях, ринулись к телеграфным аппаратам, чтобы успеть первыми передать эту сногсшибательную сенсацию в редакции своих газет.
Решив, что происходит нечто из ряда вон выходящее, Лоренс объявил, что суд вызывает свидетеля Паулюса и что настало время перерыва. Так наш мистер Пиквик поступал всегда, когда ситуация выходила из-под контроля.
История появления пленного фельдмаршала в зале суда была настоящей победой советского обвинения, так блестяще, с соблюдением строгой секретности осуществившего эту весьма сложную операцию. Никто из членов советской делегации, не говоря уже о других работниках процесса, кроме лиц, принявших непосредственное участие в организации доставки Паулюса из Москвы в Нюрнберг, не знал об этом нелегком мероприятии. Только тогда, когда высокий пожилой человек в штатском костюме твердой военной походкой вошел в зал суда и занял место свидетеля, все поверили, что это живой Паулюс.
На допросе фельдмаршал держался с большим достоинством. Ответы его были по-военному короткими и четкими. Ему задавали главным образом вопросы о подготовке гитлеровским правительством и немецким верховным командованием вооруженного нападения на СССР. Эта подготовка началась еще в сентябре 1940 года. Паулюс принимал участие в составлении плана «Барбаросса» и своими свидетельскими показаниями развеял легенду о «превентивной» войне Германии против СССР. Паулюс удачно парировал все попытки защиты дискредитировать его как свидетеля и вышел победителем из словесных схваток с адвокатами.
Содержание ответов и внешний вид фельдмаршала могли удовлетворить требования самых взыскательных критиков. И всё же он не вызывал у меня чувства симпатии. Может быть, потому, что в то время мне уже было в общих чертах известно, как развивались события в Сталинграде и как действовал сам командующий 6-й армией генерал-полковник, а потом и фельдмаршал Паулюс в критические минуты.
Я не могла понять, а тем более оправдать упорное стремление этого представителя вермахта выполнить категорический приказ Гитлера во что бы то ни стало удержать фронт ценою гибели сотен и тысяч людей. Как известно, фюрер не дал Паулюсу разрешения на капитуляцию, заявив, что армия должна сражаться до последнего солдата. В ответ на это фельдмаршал, беспрекословно повинуясь Гитлеру, послал ему телеграмму следующего содержания: «Ваши приказы будут выполнены. Да здравствует Германия!»
Размышления немецкого коллеги
Подробности сталинградского сражения я узнала значительно позже из бесед с его участниками, из книг и статей о битве на берегах Волги. Особый интерес вызвала у меня книга Иоахима Видера, вышедшая в ФРГ в 1955 году и изданная в русском переводе в Москве в 1965 году[9]. Меня эта книга поразила своей правдивостью, редко встречающейся в литературе о второй мировой войне.
С автором книги, офицером разведки 6-й армии, мне посчастливилось встретиться в Москве в 1970 году. Этот человек вызвал у меня чувство глубокой симпатии.
Дело в том, что, вернувшись после войны из русского плена, Иоахим Видер избрал, как и я, профессию библиотекаря и приехал в СССР в составе делегации ФРГ на 36-ю сессию ИФАА — Международной федерации библиотечных ассоциаций (International Federation of Library Associations).
По воле случая совпали как наши военные, так и наши гражданские специальности. Слава Богу, с оружием в руках мы не встретились, а познакомились гораздо позже в одном из уютных холлов Библиотеки иностранной литературы. Мы очень скоро обнаружили единство наших взглядов не только на проблему сотрудничества в области комплектования фондов научных библиотек, но и в оценке сталинградской битвы и личности фельдмаршала Паулюса, что, согласитесь, встречается не часто, когда речь идет о людях, сражавшихся по разные стороны фронта.
Но единство взглядов действительно было, и каждый из нас радовался этому. Нам очень помогла книга Видера, открывшая мне сокровенные мысли и чувства моего коллеги, бывшего офицера вермахта, к которому после ужасов и страданий пришло прозрение и вслед за ним покаяние. Видер пишет: «Я находился в состоянии нервной взвинченности, которая обострила мои чувства, помогла мне заглянуть в пропасть нескончаемых бедствий, во всю ужаснейшую глубину нашего грехопадения. Близость смерти сорвала с моих глаз повязку, и внезапно я с поражающей ясностью осмыслил разрозненные многолетние наблюдения, впечатления, мучительные размышления и восприятия.
9
Видер И. Катастрофа на Волге: Воспоминания офицера-разведчика 6-й армии Паулюса / Пер. с нем. М.,1965.