В письменных показаниях Гёсс деловито сообщал, что по прибытии новых заключенных в Освенцим, тех, кто мог трудиться, направляли на работу, а тех, кто был негоден к работе, посылали на фабрику истребления. Детей, разумеется, истребляли всех и сразу, поскольку работать они не могли.
Клянусь, что всё это Гёсс написал в своих письменных показаниях и подтвердил правильность написанного в суде.
В газовой камере люди умирали в течение 3-15 минут. О наступившей смерти узнавали по тому, что жертвы переставали кричать. После того как трупы были вынесены из камеры, особые команды заключенных снимали с жертв кольца и извлекали золотые зубы.
Комендант Освенцима неоднократно подчеркивал, что всю эту акцию по массовому истреблению людей, начатую летом 1941 года и продолжавшуюся до осени 1944 года, надлежало проводить тайно. Однако, при всём желании полной секретности сохранить не удавалось. Смрад от постоянного сожжения трупов заполнял всю прилегающую к лагерю территорию, и все местное население знало, что здесь проводится истребление заключенных.
Свидетель защиты не только не оправдал надежд, возлагавшихся на него адвокатом Кальтенбруннера, но и во всех подробностях рассказал, как на практике с ведома и не без участия нюрнбергских подсудимых осуществлялась «расовая теория». Размах бесчеловечных мероприятий был таков, что держать их в секрете было невозможно. Такие теоретики и практики расизма, как Розенберг, Кальтен-бруннер, Франк и Штрейхер, принимали в этих мероприятиях активное участие, каждый на своем посту и по мере возможностей.
Да и другие подсудимые, несомненно, знали о существовании концентрационных лагерей, посещали их, использовали рабский труд заключенных и тем или иным способом «содействовали решению расовой проблемы».
А тот, кто был на этом процессе всего лишь свидетелем защиты, Рудольф Франц Фердинанд Гесс был впоследствии приговорен уже другим, польским, судом к смертной казни через повешение. Приговор был приведен в исполнение в концентрационном лагере Освенцим. Правда, перед тем как привести приговор в исполнение, бывшему коменданту приказали (или предоставили возможность?) написать подробные воспоминания — своеобразную исповедь палача.
И таких преступников было великое множество — и в Германии, и на Руси тоже. И все они были на боевых постах: подчиненные и начальники, рядовые и генералы, представители СС и гестапо, ВЧК, ОГПУ, НКВД, МГБ, ГУЛАГа и других главных, особых, тайных, чрезвычайных и тому подобных управлений, подразделений и учреждений. Названия и начальники были разными, а суть оставалась одна: обеспечить существование и функционирование аморальных и жестоких тоталитарных систем. Для этого и был нужен огромный аппарат насилия и принуждения, способный подавить любое инакомыслие, не говоря уже о действенном противостоянии режиму. Запуганных граждан необходимо было распихать по загонам и превратить в безгласных и послушных рабов.
Число палачей и их подручных в этих «сетях» и «органах» не уточнялось. Чем больше их было, тем лучше, тем надежнее была защищена система от внутренних и внешних врагов. Как писал Твардовский:
А помимо той сети, В целом необъятной, Сколько в органах, — сочти… — В органах? — Понятно!
«Верноподданные» и не сомневались, что везде и повсюду их окружают стукачи и сексоты, разнообразные представители тайной полиции. Существовало непроверенное, но неоднократно высказывавшееся мнение, что из одних только охранников тюрем и лагерей в России можно было бы сформировать целую армию, а может быть, и небольшой фронт. Это и был своего рода фронт внутренней обороны режима от собственного народа. Такой же фронт существовал и в гитлеровской Германии.
Правда, после разгрома нацизма в Германии, а затем и распада советской тоталитарной системы в конце XX века ряды оставшихся не у дел армий стали стремительно уменьшаться. Естественным или насильственным путем уходили главари в мир иной, а кое-кто сумел и ловко приспособиться к новым условиям существования.
Но хочу подчеркнуть различие между событиями в Германии 1945—46 годов и нашей посттоталитарной историей. В послевоенной Германии, несмотря на все трудности политического и организационного характера, всё же состоялся Международный процесс над главными немецкими военными преступниками и преступными организациями и за этим главным судом последовал еще целый ряд процессов над палачами различных рангов. А у нас судебного разбирательства дел главных советских преступников и преступных организаций не состоялось. МВД — КГБ были успешно (или не очень успешно) реорганизованы, все руководители ведомств, после расстрела втихую, практически без следствия Берии с Серовым и Абакумовым и «авантюристов типа Рюмина» благополучно кончают свой жизненный путь на пенсии. Запретить деятельность коммунистической партии ленинско-сталинского образца новые правители не смогли, попытка осудить КПСС потерпела крах. Поэтому гражданам бывшего СССР остается только уповать на Божий Суд, который неверующие называют судьбой.