Эти документы следовало предъявлять при входе в здание Дворца юстиции и при входе в зал заседаний суда, где безраздельно властвовала американская военная полиция — Military Police. Казалось, что строжайший контроль обеспечен. Однако не могу не вспомнить два чрезвычайных и в своем роде комических происшествия, рассказу о которых я дам заглавие «Две собаки».
Две собаки
Один из аккредитованных на процессе корреспондентов, не помню: то ли французский, то ли английский, но уж, конечно, не советский, решив, очевидно, что он без труда сможет перехитрить даже самую бдительную охрану, приклеил на пропуск фотографию своего любимого мопса в спортивной шапочке и при галстуке.
С этим пропуском корреспондент без каких-либо затруднений миновал контроль и к началу заседаний был в зале суда. Мне неизвестно, какое именно выиграл он на этом деле пари, однако все знакомые (и его, и мопса) уверяли, что причина тут вовсе не в недостаточной бдительности охраны. Дело в том, что этот корреспондент и его мопс, были, как это часто бывает с хозяевами и их собаками, очень похожи друг на друга — ну просто одно лицо! Поэтому не следует сомневаться в надежности американской военной охраны. Тем более что, как бы то ни было, повторить этот трюк больше никто не решился.
Главным нарушителем спокойствия во втором случае был огромный дог, белый с черными пятнами. Его владелец опаздывал на утреннее заседание Трибунала и в спешке не запер дверь своего номера в гостинице, чем и воспользовался его верный четвероногий друг. Вслед за хозяином он направился во Дворец, благополучно прошел первый контрольный пост у входа в здание и затем по коридорам и лестницам, безошибочно (не то что некоторые!) определяя направление, проследовал к залу заседаний суда.
Никто не решился, или, вернее, не посмел, остановить этого гордого аристократа, представителя старой английской породы. Охрана позволила себе лишь молча сопровождать его, соблюдая определенную дистанцию. Задержать собаку на пути к хозяину значило бы лишить ее жизни.
Неизвестно, чем бы кончилось дело, но, к счастью, американские «эм-пи» успели предупредить начальника охраны, а тот каким-то чудом смог разыскать в зале и привести владельца собаки. В тот момент, когда дог уже опустил лапу на массивную ручку двери, намереваясь проникнуть в зал заседаний суда, перепуганный хозяин вежливо, но настоятельно помешал ему это сделать.
Честь военной охраны США, как и честь собаки, была спасена, заседание Трибунала продолжалось как ни в чем не бывало, и в зале суда никто не заметил возни у одной из дверей.
О работе охраны
Справедливости ради надо сказать, что работа американской военной охраны очень редко могла служить материалом для веселых рассказов. Охранять Дворец юстиции, тюрьму, участников процесса и, наконец, — самое главное — подсудимых было делом нелегким.
Помню, как в мою переводческую смену один из охранников, неподвижно стоявший, заложив руки за спину, в шеренге американских солдат, которые охраняли подсудимых, внезапно исчез за деревянным барьером. Заседание суда не было прервано. Оно продолжалось так, как будто ничего не случилось. Можно было только догадываться, как этот, видимо, потерявший сознание солдат смог пролежать до очередного перерыва в узком проходе между стеной зала и деревянным барьером, ограждавшим скамью подсудимых, да еще и под ногами своих товарищей.
Другой запомнившийся мне эпизод доставил начальнику охраны полковнику Эндрюсу много волнений и хлопот, но тревога оказалась ложной. Однажды летом, придя на работу, мы обнаружили у каменной стены Дворца юстиции танк, а в коридорах Дворца вооруженных автоматами американских солдат. Вся охрана была приведена в боевую готовность. Оказалось, что из ближнего лагеря сбежали пленные эсэсовцы, которые как будто бы собирались не то освободить гитлеровских главарей, не то, напротив, казнить их за проигрыш войны. Возможно, это были просто слухи, поскольку за ними ничего не последовало, если не считать сенсационных описаний этого случая сначала в зарубежных газетах и журналах того времени, а затем и в воспоминаниях некоторых участников процесса.
Однако не всегда всё кончалось благополучно для охраны и в первую очередь для её начальника. Известно, что еще до начала суда в своей камере повесился имперский руководитель трудового фронта, один из матерых нацистов Роберт Лей. Этот случай послужил поводом к усилению тюремной охраны и к установлению круглосуточного наблюдения за каждым подсудимым. И что же? Это не помешало Герингу в ночь перед казнью раскусить в камере ампулу с цианистым калием.