Казалось бы, речь шла об одной из актуальнейших и далеко не решенных проблем медицины, значение которой общепризнано, и любая новая возможность решения ее, любой новый подход к ней должен был встретить благожелательное отношение врачебной общественности, вызвать заинтересованное внимание тех, кто призван помогать много-численным больным, страдающим соответствующими заболеваниями. Но потребовались долгие десятилетия, пока это произошло, правда, не только из-за консерватизма врачей: есть, оказывается, еще одна причина, тормозившая проверку этого столь многообещаю-щего предположения отсутствие коммерческого интереса.
Быть может, это исключение из правил, досадное недоразумение? Одной из меди-цинских сенсаций 1998 года, которой ведущие средства массовой информации посвятили обширные материалы, было открытие доктора Иуды (Джуды) Фолкмана, раскрывающее новые перспективы решения еще одной чрезвычайно важной проблемы общечеловечес-кого значения, над решением которой врачи бились веками - проблемы злокачественных опухолей. И следует восхищаться не только научной прозорливостью и настойчивостью врача-исследователя, но и тем, что он на протяжении многих лет проявлял убежденность в собственной правоте, настойчиво продолжал свою работу, не встречая понимания. Между тем, его идея нисколько не напоминала несбыточную фантазию и основана была на том очевидном факте, что для роста опухоли необходимо дополнительное кровоснабжение (питание). Это не может вызывать ни малейших сомнений. То, что для этого необходимо развитие дополнительных кровеносных сосудов во вновь образованной ткани, тоже оче-видно. Следовательно, поиски возможностей вмешаться в этот процесс ангиогенеза (обра-зования новых сосудов) не должны были представляться лишенными смысла и перспек-тив, а исследователь, вознамерившийся найти способы осуществления контроля над этим, должен был, казалось бы, вызвать интерес и сочувственное внимание врачебной общест-венности. На деле же этот безусловно выдающийся исследователь на протяжении многих лет тоже встречал во врачебной среде нескрываемо ироническое, если не употребить бо-лее резких определений, отношение. И приведенные примеры не являются редкими ис-ключениями из правил, они, скорее, типичны: такой же была судьба многих выдающихся исследователей-медиков и их открытий.
Чтобы у читателя не сложилось впечатление, будто неприятие нового свойственно только американским врачам, приведем еще один (из многих!), тоже свежий пример. Недавно ушел из жизни Владимир Демихов, которого признают одним из виднейших пионеров современной трансплантологии. Умер в бедности и почти безвестности на родине, хотя специалисты, особенно после начала успешных пересадок сердца и других органов, вполне сознавали величие его научного подвига и отдавали ему должное. Лишь незадолго до его кончины, когда это уже не имело для него значения и вряд-ли могло быть им воспринято, его наградили орденом.
Подобных примеров много: даже такая очевидная в наше время вещь, как необхо-димость хирургического лечения острого аппендицита, на протяжении многих лет остаю-щегося наиболее эффективным при этом заболевании, в свое время встречала ожесточен-ное сопротивление. Повторим и особо подчеркнем: такой консерватизм врачей в какой-то мере понятен и правомерен. Но не менее характерно и то, что любые "узаконенные" но-винки, в том числе и те, что в дальнейшем оказывались даже вредными для больных, лег-ко подхватывались врачами, включались ими в арсенал своих лечебных средств. Все это необходимо учитывать при попытке дать определение современному врачу. Это профес-сионал, располагающий все возрастающими, но неизбежно ограниченными знаниями об объекте его деятельности и столь же ограниченными возможностями воздействия на него в желаемом направлении. Он не ученый, не исследователь, а практический деятель. Он, его возможности зависят от того, во-первых, что ему подскажет медицинская наука. Он зависит также в определенной мере от социально-экономических условий, действующих в данном обществе. И он, конечно, никакой не маг и не волшебник. С учетом этих объек-тивно существующих ограничений, врачи осуществляют свою благородную и социально весьма значимую деятельность. Это нашло даже отражение в российском фольклоре в виде такой сентенции: "Учиться нужно у профессоров, а лечиться у докторов". Ранее уже упоминалось, что состояние здравоохранения США вызывает тревогу в самых различных слоях американского общества, в том числе и у врачей. В связи с этим, рассмотрение дея-тельности и особенностей поведения врачей-иммигрантов в США, т.е. в новых для них социально-экономических и правовых условиях, может представить общественный ин-терес, т. к. может в определенной мере высветить особенности этих условий, позитивные и негативные свойства системы здравоохранения и законодателства этой страны.
За годы жизни в США у меня накопился соизмеримый опыт общения как с амери-канскими, так и с бывшими советскими врачами, которых для краткости будем в даль-нейшем обозначать "русскими". К этому можно добавить и то, что достоверно стало из-вестно по этому же вопросу от своих родственников и знакомых. В итоге можно отметить много общего между теми и другими врачами. Различие заключается лишь в том, что с "русскими" врачами у русскоязычных пациентов чаще складываются более близкие, нео-фициальные отношения. Этому способтвует, возможно, не только язык и традиция, о которой мы уже упоминали, но и то, что известные мне "русские" врачи работают чаще в офисах, располагающих лишь одним смотровым кабинетом. Т.е. в каждый отрезок вре-мени они заняты лишь одним пациентом. Поэтому контакт с ним складывается блее тес-ным, менее опосредованным - в отличие от условий, создающихся в случаях, когда одно-временно в нескольких кабинетах находится четыре, пять, а то и более пациентов, и врач, на манер искуссного шахматиста, дающего сеанс одновременной игры, но далеко не всег-да будучи "гроссмейстером", подобным манером общается, занимается и решает пробле-мы всех этих больных.
Профессиональные достоинства тех и других врачей, на мой взгляд, вполне соизмери-мы. Вместе с тем, среди "русских" - как и среди врачей вообще - нет полного единообра-зия. Среди них, думается, заслуживает быть выделенной одна группа именно потому, что ее существование в наибольшей мере характеризует некоторые особенности системы здравоохранения США. Краткий рассказ об этом назовем так:
"НЕ-ПРОСТАКИ" ЗАГРАНИЦЕЙ".
Вскоре после приезда в Бостон, я стал посещать группу по изучению английского языка. В этой группе выделялась одна женщина тем, что всем своим видом, одеждой, поведением, она как-бы старалась быть незаметной, ничем не выделяться. Однажды она пришла буквально преображенной: ярко, со вкусом одетая, с умело и со вкусом же нало-женным макияжем. У нее даже выражение лица изменилось, появился блеск в глазах. Пе-реполнявшие ее чувства трудно, видимо, было удержать, и она на первом же перерыве по-делилась ими с нами, сокурсниками. Оказывается, она "получила дисабилити!". Теперь она по праву, ничего не опасаясь, может по льготной цене пользоваться общественным транспортом, не стараясь выглядеть старше своих лет, поясняла она. Теперь у нее есть ответы на многие вопросы, которые ей могут быть заданы: все стало законным. "И все, - восторженно говорила она, - благодаря замечательному доктору Х. Я так благодарна лю-дям, которые мне его порекомендовали. Хоть к нему ехать далеко и неудобно, с двумя пересадками, но он такой умница, он всем помогает. Раньше я посещала другого врача, но поняла, что от нее я дисабилити не дождусь". Такая слава, конечно, широко распро-странялась, недостатка в пациентах у этого "дисабилитолога" не было. Через несколько лет его дела, благодаря этому, настолько пошли в гору, что он переехал в Бостон, открыл большой собственный офис, и работает в нем по методу "многостаночника". Нужно при-знать, что он был не один в Бостоне: по меньшей мере еще один достиг такого же успеха в этом деле.
Еще об одном я узнал от своего родственника, живущего в Нью-Йорке. Он впервые пришел на прием к врачу - сыну своего друга, четыре года назад получившему лицензию, но уже сумевшему обзавестись большим, с четырьмя смотровыми комнатами, офисом. Работал этот врач в совершенно непривычном для пациента - бывшего жителя Ленинграда - темпе. С этим пациентом, знавшего врача с младенческого возраста, у него (врача) тоже не было времени долго заниматься. Когда мой родственник спросил, почему такая спеш-ка, ему было отвечено: "Дядя Сеня, я не сделал еще своего первого миллиона".