Посмотрите, вон там, опять эта проститутка Ки-Ки с американцем, уже с другим. Кто это? Мэн Рэй, фотограф? А она сучка всех французов перетрахала и уже принялась за американцев», – презрительно сказал Афанасий. «Скоро за русских возьмется», – засмеялся Панкрат. «Держи карман шире», – злобно ответил Мандаринов и, в этот момент открылись высокие золоченые двери, публика поспешила занимать места в концертном зале.
Зал был небольшой, но очень уютный и вместил всю публику. Абраша утопая в мягком бархатном кресле, принялся смотреть по сторонам. В ложах поблескивали ордена и бриллианты, там сидели богачи и политики, а в партере была публика попроще. Панкрат занял место прямо перед Абрашей и из-за его фески Абраша плохо видел сцену. Афанасий сидел напротив Марика у самого прохода, а справа от Абраши сидел интересный мужчина в черном смокинге. Шагал сказал, что это – известный русский артист Александр Вертинский. Здесь раздались аплодисменты. На сцену вышел симпатичный молодой человек с очень живым лицом. «Поэт Жан Кокто», – шепнул Марик. Молодой человек произнес короткую речь. Абраша только понял, что он благодарит всех присутствующих за участие в этом благотворительном вечере. Потом Жан Кокто прочитал короткое стихотворение о любви, весне и музыке. После него на сцену выходили еще много поэтов. Абраша потерял счет, все очень старательно аплодировали.
Вдруг раздалась барабанная дробь и занавес начал медленно подниматься. Абраша даже немного привстал.
Все пространство сцены было украшено цветами и флагами разных стран.
Задник весь состоял из белых роз, переплетенных красно-синими лентами.
Слева стоял белый рояль, а посредине на подиуме, усыпанном розовыми лепестками, возвышалась необыкновенной красоты золотая Арфа. Раздались бурные аплодисменты и под их аккомпанемент на сцену впорхнул, да, именно впорхнул, невысокий лысоватый человек с неинтересным, маловыразительным лицом в скромном сером костюме. Он был похож на дореволюционного коллежского асессора, но держался, как генерал. Он поднял руки и зал затих, повинуясь движению его коротких толстых пальцев. «ЗЕВС», – подумал Абраша. «Я благодарю всех присутствующих, – произнес Зевс на плохом французском, – за ваши щедрые пожертвования в фонд голодных детей Бразилии. Позвольте и мне внести свою скромную лепту в наше великое дело». Он говорил, размахивая руками. Казалось, что он дирижирует невидимым симфоническим оркестром. Зевс закончил свою речь словами: «Я посвящаю этот концерт Глиэра всем униженным и оскорбленным», –и под громоподобные аплодисменты он величественно поднялся к арфе. Пианист тоже занял свое место у рояля. Зал притих.
Выдержав продолжительную паузу, Зевс коснулся арфы. Его пальцы плавно запорхали в воздухе, нежно скользя по золотым струнам.
Чтобы не создавать шума, Абраша осторожно стащил ботинки и с облегчением вытянул затекшие ноги. «Ох, какая благодать», –
подумал он. Звуки арфы накатывались на него как морские волны и он, убаюканный сладкими переборами струн, мирно заснул.
Ему приснился сон. Как будто он стоит на берегу теплого моря, а вокруг него, на песке, сколько хватает глаз, сидят и лежат голые люди. Нет, конечно, не совсем голые, но почти, в очень коротких, странных купальных костюмах. Там были люди разных рас и национальностей. Некоторые спали на смешных раскладных кроватях, другие играли в карты или читали книги под яркими большими зонтами, воткнутыми в песок. У многих были большие ящики. Абраша обратил внимание, что цветные ящики были полые изнутри. В них, во льду, лежали яркие круглые банки. По всей видимости – прохладительные напитки. А из черных ящиков слышалась музыка. Он догадался, что это такие граммофоны, только без труб. Все море кишело людьми. На берегу играли дети. Вдруг Абраша услышал русскую речь: «Фима, скажи ему, чтобы он вышел на сушу, отнеси ему бутерброд». Абраша увидел полную еврейку с пышным бюстом. Она намазывала себя чем-то жирным из маленькой плоской бутылочки. Сначала он хотел заговорить с этой женщиной, но она была почти голая, и Абраше стало неудобно. Он пошел, лавируя между лежащими людьми в сторону высоких домов, которые поднимались сплошной стеной в противоположной морю стороне.