«Ты сегодня уже что–то пила?» — интересовался я по утрам, когда она входила на кухню, распространяя запах алкоголя. А она говорила: «С чего ты взял?». Я направлялся в кладовую, где за консервами с сербским бобовым супом, пачками «Мираколи» и вишней пенилась в стакане капля шампанского. Я спрашивал: «Что это?», а Наддель отвечала: «Он уже старый, всегда там стоял». Причём я за всю свою жизнь с ней не видел бокала, в котором не сверкала бы маленькая капля.
Как–то раз зимой она вышла утром из душа и побежала к бензозаправке (у Нади не было водительских прав). Пятнадцать минут спустя она вернулась и выглядела как ёж, потому что её пряди смёрзлись и преврвтились в зубцы. Я спросил: «Что тебе нужно было на заправке?», а она сказала: «Я выходила, чтобы купить газету».
У меня возникало неопределённое чувство, что это неправда, я выходил на улицу. Внутренний голос подсказывал мне: Погляди–ка под тем вечнозелёным тисом у террасы! Там в снегу стояли две бутылки «шампуня».
Я просёк, что она, совершая покупки в «Эдеке» сперва платила за нормальные продукты, а потом отдельно за алкоголь, чтобы он не фигурировал на чеке.
Я пытался договориться по–хорошему: «Наддель, почему ты это делаешь?» Я пробовал по ласковому: «Надя, я боюсь за тебя!» Я предложил ей 100 000 марок: «Вот! Возьми!», но она отвечала только: «Нет, Дитер, в этом нет ничего плохого, если я немножко выпью! Не валяй дурака».
Сегодня–то я понимаю, что нельзя помочь человеку, если он сам этого не хочет. Наддель не хотела. Думаю, она не считала пьянство своей проблемой. А если кто сам не решит изменить что–то, ему ничто не поможет, даже если его половинка будет сидеть рядом 24 часа в сутки и уговаривать. Я не мог находиться круглосуточно подле Наддель, чтобы ограждать её от всяких глупостей. С другой стороны её скрытность и постоянные игры в прятки отравляли наши взаимоотношения.
«Слушайте, фрау Фарраг, мы же должны что–то делать!» — позвонил я её матери. Мне верилось, что она перейдёт на мою сторону, когда узнает о постоянной жажде доченьки. Она бы сумела справиться с девчонкой. Как бы не так! У Нади мамочкины гены!
«Ну, я не знаю — говорила она, надув щёки и выпустив с шумом воздух, — Надя взрослая. И я, собственно, не хочу вмешиваться». Её бы куда больше взволновало, если бы я рассказал, что в Тасмании тапиры находятся под угрозой уничтожения, и ей нужно отправляться спасать их.
11 ГЛАВА
Boys, Boys, Boys или двойная Сабриночка
Я не могу объяснить это. С женщинами по имени Сабрина я схожусь на удивление легко. У них я пользуюсь бешеной популярностью. Эта любовь ко мне у них в генах.
Возьмём, к примеру, итальянку Сабрину. Мега секс–символ, со своим хитом 1987 года «Boys, Boys, Boys». В клипе, снятом на песню, она трясла своими сиськами как морж, так что вода в бассейне волновалась. Как–то раз ко мне зашёл Томас Штейн из BMG-Ariola и сказал: «Слушай, мы тут думали, не спеться ли нам с этой Сабриной», что означало: они собирались подписать с дамочкой эксклюзивный контракт. За три года девушка получила бы 900 000 марок.
Мне было поручено встретить Сабрину в аэропорту Гамбурга и основательно проверить её. Она ворвалась в мой офис — все серебряные побрякушки сбились налево, одета столь экстремально, что я подумал: «Господи, что же происходит?»
Мы отправились в «Il Gardino» на Ульменштрассе. К сожалению, её тупой менеджер вечно торчал с нами за столом. Потом она сказала: «Мне нужно в туалет!», а я: «О'кей, тогда я тоже схожу!», и мы оставили менеджера наедине с его тунцовой пиццей. Перед «уголком философии» я её и сцапал, при этом подметив: «А в этом что–то есть!» Двадцать минут спустя мы вновь сидели за столом.
Поздно вечером мы совершили ещё одну поездку — в отель «Интерконти». Тогда–то всё и стало принимать подозрительные формы. У Сабрины был плюшевый мишка, которого она всегда возила с собой, и который стоял теперь на ночном столике в её номере. Едва мы вошли в номер, как она, будто маленькая девочка, бросилась к игрушке. Она его обнимала, прижимала к сердцу, гладила. А я всё время думал только: «Алло! Я ведь тоже здесь!» Мне пришлось потратить полтора часа, прежде чем удалось занять место мишки. В конце концов она пригласила меня: «Поехали ко мне в Геную!»
Она забрала меня из аэропорта на такси. «Bello? Caro?» — щебетала она. «На обратном пути мы возьмём «Феррари»?» То, что звучало как просьба, было в действительности приказом. BMW‑3, который я арендовал, показался ей чересчур убогим, чтобы раскатывать на нём.