А потом была вечеринка на Ибице, на которую мы тоже собирались отправиться на самолёте. Мы с Юргеном договорились встретиться в центре Гамбурга, но у меня было много работы по монтажу в студии, так что я позвонил ему и сказал: «Слушай, я закончу с работой позднее!» С опозданием в два часа я приехал в его офис и мы отправились прямиком на лётное поле на его роллс–ройсе цвета «полуночная синева».
Пришёл пилот и жестами хотел объяснить мне, куда я должен сесть. Потом он склонился надо мной, чтобы застегнуть ремень безопасности, и при этом чуть не упал передо мной на колени. Мне это показалось странным, и не только потому, что мы летели на Ибицу, к странным испанским берегам. Я спросил пилота: «Есть здесь что–нибудь пожевать?», и он бросил мне из кабины открытую банку с арахисом.
«Знаешь, что, Юрген — сказал я — я не полечу этим самолётом. С этим парнем явно что–то не в порядке, он же едва на ногах держится!» Я нарочно говорил в присутствии лётчика. Он отреагировал на это: «Ооох! Я вас туда довезу!» Юрген успокаивал меня: «Дитер, не беспокойся, мы всё равно полетим на автопилоте». Но я заявил: «Пока! С этим покончено!» Мы покинули самолёт.
Выяснилось следующее: у пилота были проблемы личного характера, точнее говоря, от него сбежала жена. И два часа на лётном поле он использовал с толком, опустошив мини–бар. Итог: мертвецки пьян. С этого Юрген выторговал три бесплатных полёта, вроде компенсации за наше молчание.
Он предложил мне в своей штаб–квартире на Гарвестехудервег небольшой офис. Для затравки он даже заказал латунную табличку, на которой было написано: офис Дитера Болена.
Самое замечательное, что всё это было бесплатно. «Тогда я сделаю тебе то…потом сделаю это… сюда поставишь твой огромный телевизор… здесь звонок… Здесь будет твой уголок отдыха…» Он обладал невероятным талантом продавца. «проделаем люк наверх, здесь будет лестница, и ты сможешь выходить и глядеть, как течёт Альстер.
Я всё время разъезжал в его машинах. Он дал мне свой новый Бентли стоимостью 700 000 марок, 600 лошадиных сил, на котором я собирался ехать в Бергштедт, в мой гараж. Был ли гараж слишком узок или машина слишком широка, только вдруг с обеих сторон послышалось «Кррррррррррззззззззз» и Бентли сделался уже. Проехав где–то метр, машина застряла в дверях гаража. Я дал задний ход, снова послышалось «Кррррррррррззззззззз», и в результате таких манёвров ущерб потянул на 40 000 марок. Юргену это было по банану. Это его вообще не интересовало, более того, он сказал, чтобы я не думал об этом.
8 лет спустя мне случилось, возвращаясь с шоу мод в Гамбурге, въехать в Мерседес Джоржио Армани (Giorgio Armani), который пригласил меня к ужину. Мы как раз собирались отправиться к нему вместе, я нажал на газ, задние колёса прокрутились, машина рванула с места и задней частью угодила — шмяк — аккурат в Мерседес Армани. Он приоткрыл окно и сказал: «Амиго, никаких проблеммо!», а я ответил: «Чудесно!» Потом мы отправились есть. А на следующий день ни следа от «амиго». А потом позвонили его приспешники и потребовали: «Эй, то и это нужно оплатить! Pronto!»
Мне нравился сумасшедший образ жизни Гарксена, нравилось, что он швырял миллионами, как будто они были игрушечными. В нём было что–то от рок'н'рольщика. Он вёл такую жизнь, какую, как думают многие, может позволить себе только Род Стюарт. Мы без конца шутили. Он частенько забегал к нам с Эрикой. Мы вместе ели. Ходили вместе. У него мы вместе ходили в сауну — мы и ещё пригоршня девчонок, приглашённых им. Жёнам вход воспрещён. В конце концов мы все прыгали нагишом в бассейн, пили шампанское, девчонки трещали без умолку, а если Юрген пропадал с одной из них в комнате наверху, я самозабвенно заботился об остальной шайке. Чака–чака.
Единственной, кто не переваривал Юргена, снова оказалась Эрика. «Я ему ни на грош не верю — говаривала она — сразу видно, что он хвастун и обманщик». Я же восхищался делами Юргена. Он постоянно рассказывал мне: «Знаешь, я заключил эту сделку, знаешь, я заключил ту сделку». Пока он мне всё это рассказывал, в его офис являлись художники и показывали свои работы: «да, эта картина стоит 800 000 марок… а вот эта три лимона…» А Юргену это так нравилось, что он говорил: «Да, здорово! Оставьте их все здесь».
Наконец случилось то, что окончательно уверило меня, что он и впрямь великий бизнесмен. Как–то сидел я в его офисе, а он предложил: «Эй, Дитер, хочешь посмотреть мою налоговую декларацию?» В письме чёрным по белому было написано: годовой доход — 450 миллионов, к уплате налогов 200 миллионов. А я подумал: «Вот это да! Он заработал за год 450 миллионов, парень, должно быть, и впрямь ловок!»