- Я всегда хотел быть только Сумеречным охотником, - растерянно сказал Джеймс.
- Вы, Сумеречные охотники, только этого всегда и хотите, - произнёс Рагнор в своей обычной презрительной манере.
Кристофер и Томас тоже приходили к нему. Кристофер принёс корзинку с фруктами, думая, что Джеймс находиться в лазарете из-за плохого самочувствия. Томас извинился за него несколько раз.
Джеймс не видел Мэттью до приезда своего отца. Отец же, на этот раз, не собирался производить на декана хорошее впечатление. Его лицо было суровым, когда он сопровождал Джеймса по коридорам Академии, которые тот видел в последний раз. Отец шагал вниз по лестницам, потом через многочисленные залы, будто бросая всем вызов: пусть кто-нибудь только попробует обидеть его сына.
Джеймс знал, что никто и никогда не отважится сделать что-нибудь подобное перед его отцом. Они скорее будут шептаться у него за спиной, и шёпот этот будет преследовать его всю жизнь.
- Ты должен был всё нам рассказать, Джейми, - сказал отец. – Но Джем объяснил нам, почему ты этого не сделал.
- Как мама? – прошептал Джеймс.
- Она плакала, когда Джем рассказал ей всё, и сказала, что ты – её милый добрый мальчик, - сказал отец. – Думаю, она планирует задушить тебя в объятиях, а потом испечь тебе торт.
- Я люблю торты, - сказал Джеймс наконец.
Все эти страдания, все самоотверженные попытки её оградить, и всё это для чего? - думал Джеймс, выходя из Академии. Он оградил её от всей этой боли только на месяц или два. Он надеялся, это не значит, что он неудачник, и возможно, дядя Джем всё ещё думает, что это того стоило.
Мэттью стоял во дворе, руки в карманах. Джеймс обрадовался, когда увидел его. Наверное, он пришёл попрощаться. Джеймс почувствовал, что пребывание в Академии точно прошло не зря, раз у него появился такой друг.
- Тебя исключили? – спросил Мэттью, что показалось Джеймсу немного глупым.
- Да, - ответил он, указывая на отца и на свой чемодан.
- Я так и знал, - сказал Мэттью, энергично кивнув головой, от чего его слишком причёсанные волосы приобрели взъерошенный вид. - Поэтому мне пришлось кое-что сделать. Но сначала, я хотел убедиться, что тебя действительно исключили. Видишь ли, Джеймс, дело в том, что…
- Это случайно не Аластер Карстаирс? – спросил отец оживлённо.
Аластер явно избегал смотреть Джеймсу в глаза, приближаясь к ним. И он никак не отреагировал на улыбку отца. Он выглядел страшно заинтересованным каменными плитами, которыми был выложен двор.
- Я просто хотел сказать… извини за всё, - невнятно пробормотал он. – Удачи.
- Э-э, спасибо, - сказал Джеймс.
- Да всё в порядке, старина, - сказал Мэттью, обращаясь к Аластеру. – И кстати, я, для забавы, перенёс все твои вещи в южное крыло. Даже не знаю, почему я так сделал! Наверное, чтобы поддержать мальчишеский дух.
- Ты сделал что? – Аластер затравленно взглянул на Мэттью и ретировался на приличной скорости.
Мэттью повернулся к отцу Джеймса и драматично сжал его руку.
- Ах, мистер Эрондейл! – произнёс он. - Пожалуйста, возьмите меня с собой!
- Ты Мэттью, верно? – спросил отец. Он попытался высвободить руку, но Мэттью держал её с чрезвычайной решительностью.
Джеймс улыбнулся. Он бы много мог порассказать отцу о решительности Мэттью.
- Видите ли, - продолжил Мэттью, - Меня тоже исключили из Академии.
- Тебя исключили? – спросил Джеймс. – Когда? За что?
- Исключат в течение примерно четырех минут, - сказал Мэттью. – За то, что я нарушил своё слово и взорвал южное крыло Академии.
Джеймс с отцом одновременно посмотрели на южное крыло. Оно было на месте, явно готовое простоять там ещё столетие.
- Я надеялся, что до этого не дойдёт, но… Я дал Кристоферу определённые материалы, из которых он может получить взрывчатое вещество. Я отмерил их очень тщательно и убедился, что они медленно активируются. Я заставил Томаса поклясться, что он уведёт Кристофера подальше. Я оставил записку с объяснением, что это я во всём виноват. Но я не хочу объяснять это матери. Так что, пожалуйста, заберите меня в Лондонский Институт, чтобы я мог учиться там вместе с Джеймсом!
- Шарлотта оторвёт мне голову, - сказал отец.
В его голосе прозвучали сомнение и соблазн. Мэттью смотрел на него сверкающим, проказливым взглядом. А отец любил проказливость. Кроме того, ему было так же сложно устоять перед Улыбкой, как и всем остальным.
- Пожалуйста, папа, - сказал Джеймс тихим голосом.
- Мистер Эрондейл, ну пожалуйста! – добавил Мэттью. – Нельзя нас разделять. – Джеймс приготовился услышать речь об истине и красоте, но, вместо этого, Мэттью сказал с удивительной искренностью: - Мы собираемся стать парабатаями.
Джеймс изумлённо на него посмотрел.
- Ну, тогда всё понятно, - сказал отец.
Мэттью кивнул и улыбнулся с воодушевлением.
- В таком случае, никто не должен вам препятствовать, - добавил отец.
- Никто. – Мэттью покачал головой, когда произнёс это, а потом снова кивнул. Теперь он выглядел просто ангелом. – Вот именно.
- Очень хорошо, - сказал им отец. – Забирайтесь в карету.
- Папа, только не говори, что ты опять взял без разрешения карету дяди Габриэля, - сказал Джеймс.
- У тебя сейчас трудные времена. Так что он был бы не против, что я её взял. Он всё равно дал бы мне её, если бы я попросил, поэтому я его и не спрашивал, - сказал отец.
Он помог Мэттью забраться в карету, потом разместил его багаж, надёжно перевязав. Когда он всё это проделал, то бросил удивлённый взгляд на его чемодан. Джеймс предположил, что чемодан Мэттью был значительно тяжелее, чем чемодан Джеймса.
Затем он помог забраться внутрь Джеймсу, который сел рядом с Мэттью. Отец запрыгнул следом и сел с другой стороны от Джеймса, взявшись за поводья. И они поехали.
- Когда южное крыло обрушится, обломки будут лететь во все стороны, - заметил отец. – Любой из нас может пострадать. – Его голос звучал очень радостно. – Лучше всего, остановиться где-нибудь по пути домой и встретиться с Безмолвными Братьями.
- Кажется, это слишком… - начал Мэттью, но Джеймс пихнул его локтем. Скоро Мэттью сам узнает, как отец относится к Безмолвным Братьям.
Джеймс подумал, что навряд ли Мэттью имеет право говорить «это слишком» после того, как сам же взорвал Академию.
- Я подумал, что кроме Лондонского Института, можно было бы тренироваться иногда и у меня дома, - продолжил Мэттью. – В доме Консула. Там люди точно не станут тебя оскорблять, и возможно немного привыкнут к встречам с тобой.
Джеймс подумал, что Мэттью действительно решительно настроен на то, чтобы они тренировались вместе. Видно, он уже всё обдумал. А если Джеймс будет чаще бывать в Идрисе, то возможно он сможет чаще видеться с Грейс.
- Мне нравится эта идея, - сказал Джеймс. – Я знаю, что тебе хочется почаще видеться с отцом.
Мэттью улыбнулся. Позади них раздался взрыв. Карету тряхнуло под воздействием ударной силы.
- Нам не обязательно… быть парабатаями, - произнёс Мэттью, его было почти не слышно из-за взрыва. – Я сказал так, чтобы твой отец забрал меня вместе с тобой. Но я могу придумать новый план. Так что ты не обязан… Я имею в виду, мы можем ими стать, только если ты… тоже захочешь.
Джеймс подумал, что он всегда хотел найти друга, похожего на себя самого, парабатая, который был бы тихим и спокойным, и который понимал бы, как он ужасно чувствует себя на вечеринках. Вместо этого, с ним рядом оказался Мэттью, душа любой компании, с кучей расчёсок для волос, и, что очень неожиданно, невероятно добрый. Мэттью с самого начала пытался с ним подружиться, и не оставлял своих попыток, хотя Джеймс этого и не понимал. И Мэттью видел Джеймса, даже когда тот становился лишь тенью.
- Да, - сказал Джеймс просто.
- Что? – произнёс Мэттью, который всегда знал, что сказать.
- Я бы хотел, - сказал Джеймс. В одной руке он сжал руку отца, а во второй руку Мэттью. Он держался за них всю дорогу домой.