— Да, вы правы.
— А вы как давно знакомы с Ксавьером Санторо?
— Восемь лет. — Амадео налил воды из кувшина, кубики льда негромко звякнули о стекло. — Он мне как брат. Надежный, верный. Никогда не предаст, и я отвечаю ему тем же.
— Вот как? — Гильермо задумчиво водил пальцем по ободку стопки. — А что бы вы сказали, узнав, что за дозу он продал бы и родную мать?
Амадео рассмеялся.
— Да что вы, это же полная чу… — он осекся, увидев выражение глаз Гильермо — тот не отрываясь буравил его взглядом. — Погодите, о чем вы вообще?
— Что если я скажу вам, что Ксавьер Санторо — наркоман? Героиновый. Что когда-то он кололся под колено, в бедро — потому что на руках уже не оставалось места? Что он жил в сыром подвале вместе с бомжами и готов был на коленях вымаливать дозу у дилера, если ему не хватало на заветный пакетик?
— Прекратите, — голос предательски задрожал.
— Он едва не умер от передоза, ужасно повезло, что выжил. Но даже это его не остановило…
— Я сказал, прекратите! — Амадео швырнул стакан в стену, и тот разлетелся, оставив мокрое пятно. — Даже если вы не лжете, и Ксавьер был наркоманом, какая теперь разница? Я ни разу не видел его с иглой, ни разу не видел его обдолбанным, и я знаю, что он ничего не употребляет, кроме сигарет, в которых есть только табак! Поэтому прекратите утверждать, будто знаете его вдоль и поперек!
— Бывших наркоманов не бывает. — Гильермо со вздохом отставил стопку. — Срыв может произойти в любой момент. Он перестанет ценить то, что ценит сейчас. На передний план выйдет только порошок, больше ничего. Даже вы станете неважны, и он с радостью продаст вас за грамм удовольствия. Что вы в таком случае будете делать? Неужели верить ему по-прежнему? Считать надежным и преданным человеком?
— Я останусь рядом с ним. — Амадео смотрел на Гильермо сверху вниз — тот даже не поднялся с кресла. — Всеми силами буду вытаскивать его из этого болота, я не дам ему утонуть.
— А если все окажется бесполезным?
— Тогда просто буду с ним до самого конца, — отрезал Амадео. — До последнего буду верить в него, что бы ни случилось.
Гильермо смотрел на него с легкой усмешкой, но во взгляде сквозило странное выражение — сожаление, грусть и даже легкий оттенок зависти.
— Всем бы таких друзей, как вы, прекрасный принц.
Амадео хотел ответить, но земля вдруг заходила ходуном. Раздался низкий гул, будто взлетал самолет. Гильермо вскочил, уронив бутылку, Амадео схватился за спинку, но легкое плетеное кресло опрокинулось, и он повалился назад. В голове вспыхнул фейерверк, и все погрузилось в темноту.
Окна и двери забаррикадировали мебелью. Sicarios охраняли каждый выход, снаружи трещала стрельба. Охраны у Гонсалеса было немало, и каждый глава картеля взял с собой пятерых охранников, как было условлено, четверо из которых охраняли периметр. Тот, кто решился на атаку, был прекрасно осведомлен о количестве людей, иначе не решился бы на такое безумство.
Ксавьер окинул комнату быстрым взглядом. После внезапной атаки из присутствующих в патио двадцати двух человек в живых осталось тринадцать. Большинство телохранителей, а также двое боссов погибли в первые секунды. Одному разнесло голову, второго прошило пулями сквозь собственного sicario. Дон Тициано Перрота сейчас лежал на диване, судорожно пытался запихнуть собственные кишки в живот и громко ругался. Киан, успевший осмотреть бедолагу, в ответ на вопросительный взгляд Ксавьера только покачал головой.
— Это все вы! — взвыл Моралес, бросаясь к Ксавьеру.
Киан схватил его руку и заломил за спину, развернув лицом к sicario, который уже бросился на помощь боссу.
— Еще шаг, и я его убью, — тихо произнес юноша.
— Поверьте, он может сделать это быстрее, чем вы выстрелите. — Рауль пожал плечами, стараясь не смотреть на Ксавьера. — Давайте не будем ссориться, мы все сейчас в одной лодке.
— В одной лодке?! — взревел Нуньес. Он держался за плечо, между пальцами струилась кровь — его зацепило рикошетом. — Это вы подстроили ловушку, в точности, как ваш братец! Да нас всех поубивают здесь! Вы ведь это планировали?!
— Успокойтесь, — ледяным тоном приказал Ксавьер. — Рауль не знал о месте встречи, равно как я и мои подчиненные. Вы сами настояли на полной конфиденциальности. Если нас выследили, значит, ваши люди плохо сработали. Отпусти его, — сказал он Киану.
Тот выпустил стонущего от боли Моралеса и отступил на полшага за спину Ксавьера.