— Генри, его портрет в каждой, даже в самой вшивой газетенке! — рявкнул он. — На всех телеканалах передают о его похищении! Ни один богач не станет так рисковать! И повторяю, не оставляй его тут! Если Солитарио пронюхает, что ребенка украл ты, он первым делом явится сюда, что непонятного?!
— Твоя компания зарегистрирована на того мексикашку. — Генри сунул в рот дешевую сигару. — С какой стати ему переться сюда? Он скорее поедет по адресу, который я оставил, когда устраивался телохранителем к тому богатому хлыщу. А там меня уже давно нет! — Он с видимым удовольствием затянулся и осклабил в улыбке редкие зубы. — Но меня никто не видел, расслабься, а детишки — неважные свидетели.
— И все же я не хочу, чтобы ты впутывал меня во всю эту хрень. — отрезал Томас. — Мне хватило приключений! До завтрашнего дня придумай, куда его перепрятать, или я отвезу его назад.
— Да уж прям. — Генри снова лениво отмахнулся, но в глазах зажегся опасный огонек. — Я тебя как бог черепаху отделаю, если посмеешь мне помешать. Сечешь?
— Секу. — Томас подавил желание поежиться. Он и не собирался лезть в дела брата, нафиг надо. Если Солитарио в результате подвесит Генри, как мясную тушу, и сожжет заживо, так тому и быть, но пусть ищет его сам.
Глядя на съежившегося мальчишку, он почувствовал укол совести. Каковы бы ни были разногласия между взрослыми, дети-то при чем? Генри наконец дорвался до мести, и это только его дело, но пацана все равно было необъяснимо жалко.
Томас с меткостью баскетболиста запустил смятую банку в мусорное ведро. Это не его дело, повторял он себе. Совершенно не его. И жалеть кого-то — значит, проявить слабость, что в нынешней ситуации, когда он только-только набрал обороты, просто непозволительно.
Генри, докурив сигару, ушел, но даже тогда пацан не вылез из угла. Он что, и спать там собирается, что ли? Томас, держась за поясницу, поднялся и распахнул дверцу холодильника.
— Ты это… Как там тебя… Матео. Есть хочешь? — спросил он. — Вот тут есть сыр, ветчина, сварганить тебе сэндвич?
Мальчик поднял голову и кивнул.
— И попить, пожалуйста, — тихо попросил он.
— Держи. — Томас достал бутылку воды и бросил ему.
Тео поймал ее и, быстро свинтив пробку, жадно приник к горлышку. Сколько же Генри продержал его без еды и питья? Томас покачал головой, не понимая, как его брату удается быть настолько безжалостным.
— Послушай, — сказал он, когда Тео оторвался от бутылки. — Незачем сидеть в углу, иди лучше на диван. Иначе твой папа подумает, что тут с тобой плохо обращались.
Тео глянул на него исподлобья.
— Какой именно папа? Новый?
Томас едва язык не проглотил. Надо же, его уел малолетний пацан!
— Так, ладно. — Он захлопнул холодильник, брякнул продукты на стол и выдернул из столешницы нож. — Иди-ка на диван, хоть поспишь нормально. А я пока пожрать приготовлю. Ты пойми, мы вовсе не звери какие… Ну, я по крайней мере. Я тебя обижать не хочу.
— А ваш брат…
— За брата я не в ответе. — Томас указал ножом на диван. — Шуруй.
На этот раз Тео перечить не стал и минуту спустя уже крепко спал на облезлом диване. Томас мрачно посматривал на него, пока, нарезая сыр, едва не отхватил себе палец, потом вздохнул, отложил нож и накрыл мальчика своей старой курткой. Одеял у него тут не водилось.
— Подкинул ты проблем, Генри, — прошептал он, откупоривая очередную банку пива. — Ох, подкинул.
— Проверь все камеры у входа, — приказал Амадео. — Внутрь он вряд ли заходил, но поблизости околачиваться мог.
Начальник охраны Энди Ньюман послушно защелкал клавишами.
— Хотите найти того парня? — Он кивнул на светящееся на другом мониторе изображение Генри.
— Да. Он должен был так или иначе появиться у «Азарино», если следил за мной и Тео. — Амадео накручивал прядь волос на палец, напряженно всматриваясь в экран. — Вряд ли он действовал на чистой интуиции.
Фотография Генри Хендриксона из полицейского досье (несколько лет назад он привлекался за пьяное вождение) была везде: в газетах, на телевидении, в интернете. Стоит ему вылезти из норы, как его сразу засекут. Также полиция разыскивала и его брата. Пусть Амадео и сомневался, что тот имел отношение к похищению — в прошлом году он составил однозначное мнение, что Томасу не по душе бизнес Генри — но мог что-то знать.
На часах была почти полночь. Этот бесконечный день длился и длился, но Амадео не чувствовал усталости. Он должен найти Тео как можно скорее, а отдохнет потом.