Амадео, нахмурившись, отстранился.
— У меня нет причин отдыхать!
— Ты едва не убил Хендриксона. Это не причина?
— Я не собирался убивать его! Кто тебе это наплел?
— Когда он похитил Матео, я не сомневался, что ты сделаешь это, как только найдешь его. Иначе ты не просил бы помощи ни у меня, ни у Цзиня.
— Я не убил Генри, — упрямо повторил Амадео. — Я дал слово Томасу, что не трону его.
— Я видел твое состояние, — тихо проговорил Ксавьер, — когда Флавио прислал то видео. И когда нашел тебя в аптеке. Ты размозжил бы ему голову молотком, если бы я тебя не остановил.
Амадео отстранился, взял со стола стакан с водой, едва не расплескав, — до того тряслись руки — и сделал глоток. Зубы звякнули о стекло.
— Прости. Прости, что тебе пришлось вышибить ему мозги вместо меня. — Он поставил стакан, едва не разбив, и закрыл глаза ладонью.
Ксавьер мягко сжал его плечи.
— Мне не привыкать к грязной работе. Но я не хочу, чтобы в это болото окунулся и ты. Понимаешь?
Амадео убрал руку. В покрасневших глазах плескалась боль.
— Понимаю. Я не хочу туда соваться, но уже изрядно вляпался. — Он горько усмехнулся.
— Неправда. Не стану утверждать, что ты ангел, но и до такого дьявола, как я, тебе еще очень далеко. — Ксавьер пытался поймать его взгляд. — Ты мне веришь?
Амадео прикусил губу. Ему очень хотелось оспорить слова Ксавьера, но он не находил аргументов, которые смогли бы убедить друга. В конце концов, он выдавил слабую улыбку:
— Да. Верю. Никому в этом мире я не верю так, как тебе.
— Это хорошо. — Ксавьер улыбнулся и воткнул тонкую иглу в шею друга.
Амадео плавал в теплом море.
Он лежал на спине, волны мягко покачивали его, все тело было легким, настолько легким, что даже мутило. Ему казалось, еще немного — и он взлетит над водой.
Которая была мягкой, совсем не похожей на воду. Скорее, на облако. На вату. На свежевыпавший снег. Что-то, что разлеталось на мельчайшие частицы, стоило провести рукой. Белое, невесомое, эфемерное. Ненастоящее.
Голова вдруг стала невероятно тяжелой, будто внутрь черепной коробки засунули гирю. Виски сдавило, затылок готов был вмяться внутрь, а лоб разрывался от ослепительных тонких игл боли, яркими вспышками вонзающимися в глазницы.
Он застонал, но не услышал собственного голоса. Белизна вокруг потемнела, лишь изредка мимо проносились светлые пятна. Фонари?
Да, это были фонари. Бежали вдоль дороги, лишь на долю секунды успевая осветить кромешную тьму. Но раздался тихий щелчок, и темноту разогнал тусклый желтый свет.
На него уставились лисьи глаза.
— Очнулся наконец, — удовлетворенно сказал Цзинь. — Долго же ты проспал, мой хилый принц, я рассчитывал, что доза вырубит тебя максимум на два часа.
Амадео открыл рот, и в него тут же воткнулась соломинка.
— Попей воды. После седативного всегда засуха.
Амадео послушно сделал несколько глотков и с помощью Цзиня уселся.
Так и есть, они ехали в автомобиле. За окнами ничего не было видно, только фары иногда выхватывали проносящиеся мимо деревья да редкий фонарь мелькал и пропадал в чернильной тьме.
— Куда мы едем? — прохрипел он.
— В убежище, — ответил Киан с водительского места, виновато глядя на него в зеркало заднего вида. — Простите.
Амадео не стал спрашивать, за что он извиняется. Он помнил острую боль в шее, помнил слова Ксавьера, предшествовавшие этому… предательству. Друг усыпил его и насильно отправил отсиживать задницу в безопасное место!
— Не прощу, — прошипел он, сжав кулаки. — Вот же самодовольный гад!
— Я сказал ему, что ты будешь не в восторге, когда очнешься. — Цзинь поглаживал бутылку с водой. — Но мое мнение в расчет не приняли.
— И поэтому ты дал ему снотворное и шприц, — в голосе Амадео прозвучала обида. — Сговорились за моей спиной, значит?
— Если бы я этого не сделал, ему пришлось бы тебя оглушить. Сомневаюсь, что твоей голове от этого сильно полегчало бы.
Амадео надулся и уставился в окно, хотя смотреть там было не на что. Значит, вот какие правила установил Ксавьер. Просто убрал его с поля, как мешающуюся под ногами пешку, как слабого игрока, который только отвлекает внимание от игры.
— Ну погоди, — прошипел Амадео. Стекло запотело от дыхания. — Я еще с тобой разберусь.
Ехали около часа. Пейзаж за окном не менялся, фонари пропали окончательно, и Амадео задремал.
Вскоре Киан нажал на тормоз. Впереди светились окна дома, но дорогу к нему преграждали тяжелые ворота, для пущей надежности закованные еще и на цепь. Киан повозился с замком, опустил цепь на землю и сел за руль.