Амадео встал рядом с Йоханом. Бетонный пол неприятно холодил босые ноги – заключенным не дали времени обуться.
- Вы слышали? – шепнул ему сосед. – Убили того новенького, Уильямса.
Амадео чуть повернул голову, не отводя, однако, взгляда от надзирателей.
- Не шутишь? Куда же смотрела охрана?
- В некоторых случаях она очень крепко спит, – сосед криво усмехнулся. – Он же только прибыл, кому успел насолить?
Амадео лишь покачал головой. От Йохана он знал, что Уильямс спрашивал о нем, и друг недвусмысленно посоветовал даже не приближаться. Лишь бы надзиратели не прознали об этой стычке.
Но сегодня небеса явно были не на их стороне. Роджерс, прохаживаясь вдоль шеренги, постукивал дубинкой по ладони.
- Двадцать минут назад произошло ЧП. Погиб заключенный, недавно переведенный сюда. Его имя Крис Уильямс. Если кто-то из вас что-то слышал, я требую, чтобы доложили об этом. Конфликтные ситуации, споры, даже просто тычок плечом. Что угодно. Ну? Никто не хочет помочь следствию? Вы меня разочаровываете. Решили выйти отсюда законопослушными гражданами, а на деле рты раскрыть не можете?
- Господин надзиратель! – раздался заискивающий голос из заднего ряда, справа от Амадео.
Роджерс остановился и привстал на цыпочки, чтобы лучше видеть говорившего.
- Хочешь что-то сообщить? Выйди сюда.
Амадео получил хороший удар под ребра, когда нежданный свидетель прошел мимо. Выпрямившись, увидел Кудрявого, который с застенчивой улыбкой встал напротив Роджерса. Тот недовольно скривился: этот тип оставался проблемой для всего блока, даже несмотря на то, что его дружка перевели отсюда подальше.
- Что ты хотел сказать? – спросил он. – Не тяни резину.
- Дело в том, господин надзиратель, что, – Кудрявый оглянулся на Амадео и торжествующе улыбнулся, – я слышал, как Йохан Торн спорил с этим погибшим заключенным. Громко так, вот я случайно и подслушал.
- Правда? – Роджерс не отводил взгляда от Кудрявого, хотя все головы в шеренге повернулись к Йохану. – И о чем же они спорили?
- Да конечно об этом арист… ээ… об Амадео Солитарио, господин надзиратель.
- Да что ты… – начал Йохан, но Амадео наступил ему на ногу.
- Тише. Сделаешь только хуже.
- Но он…
- Я сказал, тише, Йохан. Ты тут ни при чем, вот и не веди себя, как виноватый.
Кудрявый глядел прямо перед собой, торжествующе улыбаясь. Роджерс некоторое время с неприязнью изучал его, затем отправил обратно в строй.
- Приму к сведению. А теперь разойтись! – рявкнул он. – Отбой.
Амадео и Йохан вернулись в камеру. Последний пылал праведным возмущением, однако Амадео успокоил его, сказав, что доказательств причастности к этому преступлению все равно нет. Кудрявому нужно было взбаламутить воду, вот и все, а, учитывая его персональную нелюбовь к Амадео, бить он будет не напрямую, а использует Йохана.
Парень успокоился и полез на кровать. Амадео, удостоверившись, что гнев друга остыл, тоже улегся. Вскоре в блоке погас свет, и с верхней койки донесся тихий храп. Сам же Амадео долго лежал без сна, но наконец задремал. И когда через два часа дверь камеры распахнулась, даже не пошевелился.
Амадео плавал в темной дымке сна и никак не мог проснуться. Чувствовал, как кто-то трясет его, но не мог разлепить глаза.
- Солитарио! – рявкнул в ухо громовой голос. – Живо встал, или я тебя сам поставлю!
Амадео вздрогнул. Над ним возвышался надзиратель Роджерс, поигрывая дубинкой.
- Крепко же ты спишь, Солитарио. Как младенец. Неужели твоя совесть настолько чиста? Вставай.
Амадео поднялся и потер глаза, прогоняя сон. Второй надзиратель светил фонарем в камеру, заставляя щуриться.
- В чем дело?
- Что за чертовщина происходит? – Йохан сонно заморгал от яркого света, когда луч метнулся к нему.
- Солитарио, Торн, на выход, – скомандовал Роджерс. – Живее, я ждать не люблю.
Амадео потянулся за футболкой, однако второй надзиратель, Бенедикт, ударил его фонарем по руке. Дубинка, с которой он никогда не расставался, на этот раз болталась у пояса, а не крутилась в затянутой в перчатку руке.
- Не трать время, она тебе не понадобится.
Амадео прикусил губу. Удар пришелся по локтю и ощутимо отдался во всей руке от запястья до плеча. Спорить было себе дороже, поэтому он просто поднялся и вышел из камеры.
Некстати Бенедикт решил, что света больше не потребуется, и опустил фонарь – Амадео, ослепленный внезапной темнотой, налетел на надзирателя. Тот от неожиданности выронил фонарь, который стукнулся о пол и укатился под кровать.
- Солитарио, где у тебя глаза, мать твою?! – взревел он, наградив Амадео хорошим тычком в спину.