Она вставила карточку в прорезь у двери, и та, пиликнув, открылась. Амадео шагнул в номер. Ксавьер, Йохан и Чилли остались снаружи.
В номере царил полумрак. Свет проникал только сквозь неплотно задернутые шторы, в углах собрались тени. Журнальный столик был завален мятыми конвертами, рваными бумагами и остатками трапезы – судя по всему, не единственной. Похоже, что Мариано забился в номер люкс, как крыса в нору, как только узнал, что Амадео жив.
В кресле рядом со столиком еле уместился светлый ком. Лишь несколько прядей волос высовывалось из-под одеяла, все остальное скрывалось внутри самодельного кокона.
Амадео прошел к окну и отодвинул штору, пусть это и стоило ему взрыва боли. В комнату хлынул дневной свет, кокон зашевелился и пробурчал что-то, наверняка требовал закрыть обратно. Амадео отвернулся от окна.
- Здравствуйте, Нико.
Тот поднял голову и заморгал, силясь разглядеть Амадео, черным силуэтом застывшего в прямоугольнике света. Как только он понял, кто перед ним, в водянистых глазах мелькнул страх. Нет, даже не страх, а животный ужас. Впрочем, Мариано тут же совладал с собой и выпрямился в кресле. На губах заиграла самодовольная усмешка.
- Здравствуйте, Солитарио. Рад видеть вас в здравии, пусть и не совсем добром.
Амадео пропустил приветствие мимо ушей. При виде Мариано в душе моментально поднялась злость. Одновременно с этим он испытал странное чувство дежа вю: несколько лет назад Лукас точно так же скрывался от мира в своей комнате, только повсюду валялись пустые бутылки из-под спиртного, и запах стоял ужасный. И, несмотря на то, что Мариано был трезв, в глазах его застыло то же самое выражение.
Безысходность.
Теперь все встало на свои места. Амадео с трудом подавил усмешку, злость мгновенно утихла.
- Смею думать, вы надеялись на летальный исход, – он переложил трость из одной руки в другую.
- Не буду скрывать, – Мариано тоже окончательно пришел в себя и вспомнил, что «Азар» принадлежит ему. – Ваша смерть решила бы многие проблемы, пусть я и не намеревался избавляться от вас.
Амадео осторожно опустился в пустующее кресло. Тело взвыло от боли, но на лице не отразилось ни малейшей муки.
- Вы играете? – спросил он, кивнул на аккуратно сложенную колоду карт. В окружающем хаосе она выглядела неуместной.
- Покер – моя жизнь, – на мгновение лицо Мариано просветлело.
- Тогда вы не будете возражать против одной партии?
Тот хмыкнул, всем своим видом показывая, что всегда об этом мечтал.
- О вас ходят слухи как о непревзойденном игроке. Не могу отказаться, – он выпростал из-под одеяла руку и схватил колоду. – Я раздам, если вы не против.
Амадео едва заметно кивнул.
- Так кто же вы, Нико? – спросил он. – Почему целью жизни выбрали меня?
- Не вас, – возразил Мариано, раздавая карты. – Точнее, не только вас. Личных врагов у меня никогда не было, но вы и ваше казино сумели пробиться очень близко к тому, чтобы ими стать.
- Почему?
Мариано взял свои карты и долго всматривался в них. На лице мелькали самые разные эмоции, но понять, что за ними кроется, было невозможно.
- Что для вас родственные связи, Солитарио? – наконец нарушил он молчание. Затем потянулся к колоде. – Можете не отвечать, я знаю, что с кровным родством у вас не заладилось. Приемный отец, приемный сын, названый брат – вся ваша большая и дружная семья всего лишь фикция.
- Не вам судить о моей семье, – Амадео слишком устал, чтобы злиться. В свои карты он даже не заглянул.
- А я буду судить. Потому что вы лишили меня единственного человека, которого я мог бы назвать семьей.
Обезболивающие препараты постепенно прекращали действовать, и сознание начал заволакивать туман, но Амадео заставил себя сосредоточиться на Мариано, чтобы отвлечься от боли. И выложил первую карту.
- Я знаю, о ком вы. Заключенный Кристофер Уильямс. Вас же зовут Брайан Уильямс, и Крис – ваш брат, верно?
Мариано замер. Он и понятия не имел, что Солитарио копнул так глубоко. Как он вообще сумел вытащить на свет имя, которым Нико не пользовался уже несколько лет и считал уничтоженным?